Через полчаса Роско Хейворд серьезно сообщал достопочтенному джентльмену Харольду Остину:
— Конечно, все мы ужасно расстроены и находимся в полном смятении. То, что поведал нам Бен, кажется просто невозможным, нереальным.
— Господи! И самому об этом рассказать! Харольд Остин был одним из столпов города, он принадлежал к третьему поколению хорошей семьи и когда-то был избран в конгресс на один срок — отсюда и титул “достопочтенный джентльмен”, который доставлял ему известное удовольствие. Сейчас он являлся владельцем крупнейшего в стране рекламного агентства и ветераном совета директоров банка, где пользовался значительным влиянием.
Хейворд поспешил ухватиться за последнюю реплику Харольда:
— Я разделяю ваше недоумение. Честно говоря, меня самого это удивило. И наиболее странным мне показалось то, что директоров не известили первыми. Я счел своим долгом незамедлительно довести это до вашего сведения и до сведения остальных.
Суровое лицо Хейворда с орлиным профилем носило сосредоточенное выражение, серые глаза за стеклами очков были холодны.
— Согласен с вами, Роско, — произнес голос на другом конце провода. — Я считаю, что как раз нам следовало бы сообщить в первую очередь, я ценю вашу предупредительность.
— Спасибо, Харольд. В такие минуты никогда не знаешь, как лучше поступить. Правда, одно обстоятельство не вызывает сомнений — кто-то должен взять на себя руководство банком.
Хейворду весьма удавался фамильярный тон. Сам он происходил из хорошей семьи и умел разговаривать с власть имущими. Хейворд гордился своим социальным положением и знакомствами с высокопоставленными лицами, в том числе в Вашингтоне. Кроме того, ему нравилось напоминать окружающим, что он является прямым потомком одного из составителей Декларации независимости.
Он продолжал:
— Необходимость оповещения членов совета директоров диктуется еще одной причиной: эта печальная новость наверняка получит широкий резонанс. Причем в скором времени.
— Несомненно, — согласился достопочтенный джентльмен. — Не исключено, что к завтрашнему дню об этом пронюхает пресса, и журналисты будут донимать нас вопросами.
— Вот именно. А неверно поданная информация, может сбить с толку вкладчиков и понизить наши акции.
— Хм…
Роско Хейворд почти слышал скрип шестеренок в мозгу своего собеседника. Тресту “Остин фэмили”, возглавляемому достопочтенным Харольдом, принадлежал крупный пакет акций “ФМА”.
— Конечно, если совет, — продолжал наседать Хейворд, — предпримет энергичные меры, с тем чтобы рассеять сомнения общественности, то все может сойти гладко.
