Тот дальний переход в Средиземное море и обратно дал крылья капитан-лейтенанту Ушакову. Он стал известной и заметной фигурой не только в Кронштадте, но и в Санкт-Петербурге. Имя его упоминалось в Адмиралтейств-коллегии, среди влиятельных сановников, в дворцовых кругах. Кто-то доложил Потемкину, тот попросил показать и уговорил Екатерину назначить его командиром императорской яхты, зная, что оттуда пути открываются широкие.
– Новых людей, Като, надо на флоте взращивать, – говорил он при подписании указа. Та вздохнула:
– Надеюсь, Гриша, ты мне гнилой товар не продашь?
– Я же не Никита Панин! – Но «товар-то» и сам знал понаслышке и пообещал матушке как-нибудь в деле посмотреть.
– Пощупаешь сама, когда в Балтику выйдем, – буркнул не без намека.
А Ушаков с рвением принялся обучать команду яхты и сам корабль осваивать. Морские служители и так много умели: приборку проводить, паруса ставить, на вантах располагаться, во фрунт становиться при приезде царствующих особ. А тут еще оказалось, что надо учиться сигналы распознавать флажные, заменять друг друга, узлы по-особому прочные вязать, располагаться каждому по единой особой команде, учиться на волне держаться и плавать в холодной воде Финского залива.
– Нешто мы медведи у цыгана, – ворчали служившие по многу лет моряки, – что нас так выучивают.
– Для вас незнакомых слов и дел, что требуются в морском походе, быть не должно, – как бы отвечал им капитан, выстроив при подъеме флага.
– ...Императрицу ждет, – с пониманием говорили мичманы.
Но Екатерина так и не выехала даже в Финский залив, недосуг было: державные дела, приемы, театры не пускали в море. Яхту же она посетила неожиданно, без предупреждения, не послав вперед даже кавалергарда. Ехала с приема с Потемкиным, взгляд упал на стройную красавицу, плавно качавшуюся на волнах: «Давай заедем...» Светлейший заколебался: «Есть ли капитан?» С набережной крикнул караульному матросу, а с юта ответили: «Здесь я!» Ушаков, не дождавшись подтверждения, приказал разворачивать парадный трап. Запищала боцманская дудка, застучали каблуки, раздались громкие команды. Екатерина поморщилась: «К чему шум?» Потемкин рассудительно объяснил: «Без этого корабль нельзя показать». Она, тяжело ступая по трапу, прошла на палубу. Караульные держали фрунт, а морские служители карабкались по вантам.
– Споро! – оценила понравившимся ей русским словом Екатерина.
– Ваше императорское величество, экипаж занимает свои места и готов выполнять вашу волю! – громыхнул Ушаков. Екатерина с интересом посмотрела на него и повторила:
