– Да, все это в основном написано здесь. Я рад, что вам нравится. Спасибо, – сдержанно ответил Кирилл. Он вообще производил впечатление очень сдержанного человека, и было непонятно, как ему удается разжечь такие страсти в Светкином теле и в Светкиной душе.
– Кирилл любит писать с натуры, – рассеянно заметила Светка. – Здесь он только и делает, что пишет. Пишет целыми днями. Ему эта живопись дороже всего! Из-за нее он даже моему приезду не рад…
– Света, я рад.
– Мне кажется, ты рад недостаточно. Не так, как я.
– Прекрати!
Я поспешила покинуть столовую, вышла на галерею, но через открытые двери комнаты невольно продолжала слышать их разговор.
– Но я не чувствую твоей радости.
– Света, это безрассудство! Мы ходим по краю пропасти, по острию ножа.
– Я знаю, Кирилл. Я все это знаю. Но…
О том, что потом происходило в столовой, я догадывалась отчасти по звукам, а отчасти – призвав на помощь воображение. Кирилл наклонился, чтобы поцеловать Светку, она трогательно потянулась к нему, как тянулась сегодня днем на прогулке… И нет больше никакого риска, опасности. Есть одна голая, сумасшедшая страсть!
Конечно, настоящий мужчина должен по-настоящему – всерьез – защищать свою женщину от опасности и риска. Но если не получается по-настоящему, пусть он хотя бы приостановит поток опасений и страхов бурным поцелуем…
– Идем, – послышался из столовой Светкин шепот, – я спущусь к тебе через полчаса. Ты только свет выключи сразу…
Но Кирилл долго еще не выпускал ее из объятий.
Они совершенно забыли про меня. Никто из них не подумал, каково мне в энный раз промерять шагами галерею, смотреть на будоражащие кровь пейзажи, прислушиваться к их поцелуям и вспоминать…
Будь проклята та злополучная минута, когда я пообещала Светке отправиться с ней в Раздольное!..
Еще мучительнее мне было наблюдать ночные Светкины сборы. Она почти не разговаривала со мной, только попросила разрешения первой принять душ, заперлась в ванной и плескалась там минут сорок. Наконец она возвратилась в комнату, невзирая на позднее время, включила верхний свет и, вывалив из чемодана на кровать многочисленные ночные сорочки, неторопливо занялась их примеркой.
Некоторые однозначно не устраивали мою Светку, и она не глядя запихивала их обратно в чемодан. Другие вызывали сомнения, колебания. Призывной походкой Светка дефилировала вдоль громадного зеркала встроенного шкафа-купе и чему-то грустно усмехалась. Мне по-прежнему не давало покоя ее задумчивое, строгое лицо. О чем она думает? Неужели с таким лицом – о предстоящей ночи с Кириллом?..
