Мужчины официально признаны пройденным этапом моей судьбы, поэтому от мысли, что в нескольких десятках метров моя подруга и красавец Кирилл занимаются любовью, я испытываю нечто похожее на отвращение. Светка сошла с ума! Отдается ему прямо в темном бору – на сырой земле! На корнях, взрывающих землю! На пожелтевших иголках!.. Неужели не может подождать ночи?.. Ах да, не может!.. Я вспоминаю нашу последнюю загородную прогулку со Стивом. Тогда я тоже не могла ждать.
Не могла – вот и получила: брезгливую физиономию, да еще и Ингу в придачу. Светка, Светка, остановись!
…Домой она возвращалась со строгим, отрешенным лицом. С таким строгим, что Катерина Петровна весь вечер не смела открыть рта. Молча подала ужин и робко попросила разрешения прибраться в комнате Кирилла Евгеньевича. Кирилл не возражал.
Чтобы не мешать Катерине Петровне, Светка повела нас в хозяйский дом на экскурсию. Наконец-то мне представлялась возможность оценить по достоинству этот шедевр дизайна и архитектуры, а Кириллу – похвалиться своим произведением. Светка предупредила: это он почти единолично разрабатывал интерьеры большого дома.
В тереме ощущался тот же, если только не больший, простор. Мебели было до неприличия мало, и даже тяжелый, дубовый стол в парадной столовой я заметила лишь периферийным зрением. Зато в глаза бросились стеклянные балконные двери. Стекло усиливало ощущение иллюзорности границы между территорией дома и внешним пространством. И это пространство звало, и манило, и напоминало о себе многочисленными масляными пейзажами, висящими на стенах повсюду. Пейзажи изображали в основном Днепр – в бурю, тихой лунной ночью и нерассветшим осенним утром.
Я догадалась: пафосом интерьера, созданного Кириллом в Светкином тереме, была идея свободы. Призыв попрать все условности, такие, например, как святость семьи и домашнего очага, и отдаться постороннему мужчине прямо на берегу в прибрежных кустах.
– Вы настоящий мастер, Кирилл, – произнесла я вслух, опасаясь придать гласности свои тайные мысли. Светка, не дай бог, обидится, не поймет, решит, что я завидую ее благосостоянию и счастью. Кирилл сочтет меня злопыхательницей… И кто это придумал, что воспитанный человек должен говорить окружающим только лицеприятные вещи? – В вашем доме я чувствую себя свободной от предрассудков, от горького прошлого, и мне хочется улыбнуться навстречу будущему. Вы удивительный, самобытный живописец! Мне очень нравятся ваши полотна! Особенно вот тот небольшой пейзаж. Это утро? Вы его здесь, в Раздольном, писали?
