Мужчина застыл в дверях: невысокий, коренастый, с покатыми плечами гротескная статуя, вылепленная из грязи. Сквозь глиняную коросту невозможно было определить ни цвета его волос, ни одежды, лишь смутно угадывались черты лица. Револьвер полицейского в его руках - чистый и сухой - сверкал, подчеркивая свое несоответствие тому, кто его держал.
Красные глаза обшарили комнату: две кровати у голых некрашеных стен, простой еловый стол в центре, несколько шатких табуреток, обшарпанный, исцарапанный комод, сундук, ряд крючков, на которых вперемежку висела мужская и женская одежда, груда обуви в углу, открытая дверь, ведущая в кухонную пристройку. Он пересек комнату и направился к кухне. Наблюдая за ним, женщина повернула голову. Пристройка оказалась пустой.
- Где твой муж? - спросил он, глядя женщине прямо в глаза.
- Ушел.
- Когда он вернется?
- Он не вернется.
Ее невыразительный, ровный тон был для беглеца такой же загадкой, как и полное спокойствие, с которым она его встретила. Он нахмурился, перевел взгляд своих - теперь еще больше покрасневших, налитых кровью глаз на мальчика. Потом снова уставился на нее:
- Что ты имеешь в виду?
- Я имею в виду, что он устал от фермерства.
Он задумчиво закусил губы, затем направился в угол, где была свалена обувь. Там он нашел две пары поношенных мужских ботинок - сухих и без свежей грязи. Он выпрямился, сунул револьвер в кобуру и с трудом стянул с себя плащ.
- Дай мне поесть.
Женщина встала и вышла на кухню, беглец подтолкнул мальчика, чтобы тот пошел за ней, а сам встал в дверях, наблюдая, как она готовит кофе, оладьи и бекон. Потом все трое вернулись в комнату. Женщина накрыла на стол и снова уселась на кровать вместе с мальчиком.
Мужчина набросился на еду, но глаза его продолжали следить за дверью, окном, женщиной и мальчиком. Револьвер лежал рядом с тарелкой. Из раненой руки все еще текла кровь, и скоро пол и стол усеялись ее пятнами. С лица, рук и волос осыпались кусочки глины, но он не замечал их, даже когда они падали прямо в тарелку.
Почувствовав, что наконец наелся, он, с трудом двигая онемевшей левой рукой, свернул сигарету и закурил.
Словно только сейчас заметив кровь, женщина встала и подошла к нему:
- Вы ранены. Давайте перевяжу.
В его глазах, слипавшихся от усталости и сытости, появилось недоверие. С минуту он изучал лицо женщины, потом откинулся на спинку стула, расстегнул одежду и показал ей недельную пулевую рану.
