А теперь я выстрелю.
На всякий кошмарный случай, предусматривающий все возможные погрешности, первый раз — по ногам.
Дробовик тряхнуло, резко ударил в нос жесткий дух сгоревшего пороха, рука сама передернула цевье, выбрасывая гильзу в стену. Картечь пошла кучно, и незваный гость не успел ничего предпринять, как обе его ноги чуть выше колен превратились в сплошное кровавое месиво. С изумленным воплем бедолага отлетел к шкафчику со всякой ерундой, украшающему прихожую, проломил спиной его дверцу и завалился на пол. Ай да я. И не дай бог это все–таки ценный кадровый сотрудник, никакого отношения к нашим адским делам не имеющий.
Пострадавший поспешил меня успокоить — едва его перестало швырять, возвел на меня пылающие гневом глаза и нацелил пустую руку. Бах! В голове лопнуло что–то размером, ориентировочно, с Луну. С хладнокровием обреченности я успел еще осознать, что от такой боли не выживают, это же неминуемый шок. Видимо, на какое–то время потерял сознание — только моргнул, и сразу обнаружил, что лежу в углу, придавленный каким–то хламом. Голову ломило зверски, из глаз текли неподдельные слезы, из носа тоже что–то теплое, а прямо надо мной обретался заботливо улыбающийся Эл.
— Все в порядке, — первым делом сообщил он. — Одолели!
Дался мне его порядок! Мне бы на башку набить что–нибудь типа бочечных обручей, чтобы череп прекратил пульсировать… Неисчерпаем мир новых ощущений! Я–то полагал, что вершина головной боли — это контузия близким разрывом минометного снаряда. Ха!
— Так. Объясните мне, что тут на… в… к… что тут творится!
Это Чарли. Голову я с трудом повернул, а Эл услужливо сдвинулся в сторону, и я обнаружил Барнета сидящим плечом к плечу с Миком у противоположной стены. Видок у Чарли был, пожалуй, еще похуже, чем у меня — мне, по крайней мере, не жалко костюма за безумные деньги. Костюм пострадал так, что продолжать называть его костюмом было бы верхом оптимизма. Складывалось впечатление, что Чарли провел расследование в мешке с дюжиной обожравшихся валерьянки кошек. Мику тоже досталось, но как–то поменьше. А может, дело в том, что он и изначально–то выглядел не столь элегантно. И только Эл, уже без моего плаща, оказался чистеньким и аккуратным. Сразу видно, прибежал уже под конец разборки.
Я покосился в ту сторону, где положил посетителя. Валялся он несколько в стороне — как раз впору, чтобы удивиться прыти существа с перемолотыми ногами. Человеческого облика он не утратил, но вот кровь из него набегала почему–то желтовато–прозрачная, больше похожая то ли на гной, то ли на фурацилин. И ох, как досталось стенам! Крепко же меня вырубило, что я не слышал такой пальбы. Тут только обратил внимание на валяющийся около Мика пистолет — затвор остановился в открытом виде. Расстрелять полную глоковую обойму в закрытом помещении — это только фону под силу.
