— Дрянной план. Слишком рискованно, — сказал Рассел.
— Ползите одновременно.
И Зейн изобразил укреплявшие командный дух и физическую форму упражнения в специальном военном училище, где ему со своим отделением приходилось бегать трусцой, взвалив на плечо телеграфный столб.
— Стойте! — сказал Рассел. — Кто-нибудь прихватил наши лекарства?
— Ой! — произнес Эрик — Ой-ой-ой!
Лекарства в Замке хранились в запертом и охраняемом аптечном помещении. Четыре раза в день медицинская тележка привозила нам пятерым таблетки всех цветов радуги.
— Вроде никто, — шепнул Зейн.
— Надо сматываться, — сказал я. — И не тянуть резину! Ну! По моей команде!
— Но мы же не слышим, как считает Малькольм, — возразил Зейн.
— К черту Малькольма! Я сказал! Слушай меня! Три, два, один…
Ползти. После первых неслаженных движений мы поймали ритм. Пот стекал у меня со лба. Капельки его легко ударялись о зеленые плитки протертого раствором нашатырного спирта пола между моими скользящими руками.
А-а-а-а-а-а-а-а-а!
Будто пронзительный вопль всколыхнул тишину Замка, но на самом деле кричал не один человек: это был нестройный вой множества голосов.
Малькольм.
Шествие обогнуло угол…
И тут урезанный бюджет пришел нам на выручку — за стойкой в холле не было ни одного охранника.
Синяя полоса, проведенная по зеленым плиткам от стойки до стены, обозначала охраняемую границу Замка. Наш седан двинулся вперед, лицо доктора Ф. пересекло синюю полосу, электронные сенсоры движения включились и загудели. Луч синего света упал на мертвое лицо доктора Ф. Нашел его открытые глаза. Сравнил радужную оболочку с той, что имелась в базе данных.
Металлический кожух над засовом входной двери зажужжал, щелкнул и поднялся, открыв небольшой экран для сверки отпечатков пальцев, расположенный рядом с дверной ручкой. Экран засветился.
Мы подтащили свою ношу как можно ближе к двери. Хейли прижала мертвую левую руку доктора Ф. к светящемуся экрану.
Дверь с глухим жужжанием отворилась.
И мы вышли.
Пустой синий автобус праздно стоял в вечернем тумане на парковочной площадке. Из недр Замка, за парковочной площадкой, доносились стенания и вопли. Поза водителя за баранкой убеждала в том, что он ничего не слышит. Но он не мог не слышать, как барабанят в складную дверь автобуса. Водитель открыл двери.
В потемках снаружи стояла женщина в широком плаще, более темном, чем ее шоколадная кожа.
— Готовы ехать? — спросила она.
Тут же в автобус ввалился похожий на Христа альбинос и, железной хваткой взяв водителя за плечо, спросил:
