Однако через какую-нибудь неделю началась эвакуационная суматоха в городе. Со станции ежедневно уходили эшелоны на юг. Они растянулись на десятки верст, до самой Илецкой Защиты. Вера подолгу стояла на берегу обмелевшего Урала, который едва осиливал форштадтский перекат, и горьким, тоскливым взглядом провожала бесконечную вереницу эшелонов. Где-то там, в Актюбинске, похоронен ее Сема. Найдет ли она когда-нибудь его могилу?..
А сводный отряд Блюхера и Николая Каширина отходил на север, в заводской район, отказавшись идти вместе с Туркестанской группой. Кто из них прав, — покажет будущее. Вера больше симпатизировала тем, кто выбрал Актюбинск — последнее, пристанище Семена, тихого, скромного станичного учителя, в котором даже она сама не сразу разгадала революционера...
Дутов вступил в уже занятый казаками город седьмого июля.
Только что была перехвачена депеша о событиях в Москве — убийстве германского посла графа Мирбаха и левоэсеровском мятеже. Белые торжествовали, видя в этом случайном совпадении чуть ли не волю господню. Епископ Мефодий объявил всенародное молебствие, во главе крестного хода направился в форштадт встречать атамана.
Вера шла в сторонке, по выщербленному тротуару, чтобы лучше видеть все происходящее.
Дутов ехал на сером, в яблоках, чистокровном аргамаке, в окружении знаменных ассистентов и, вольно откинувшись назад, со звероватой зоркостью оглядывал толпы горожан. Когда он пружинисто привставал на стременах, богачи ревели в ответ на приветственные знаки своего спасителя, барыньки плакали от восторга.
Вера дошла до самой Биржевки — центральной гостиницы. Дальше ее не пустил рыжебородый вахмистр из атаманского, дивизиона. Она свернула на Николаевскую, запруженную конницей, думая о том, сколько же продержится в Оренбурге этот «казачий Бонапарт», как называл Дутова Коля Ломтев.
Выждав три или четыре дня, Вера отправилась устраиваться на работу. Ее взял к себе полковник Ивановский, начальник интендантской службы, взял без всяких проволочек, лишь подробно расспросив о муже.
Более удобной работы она и не пожелала бы: с утра до вечера отстукивала на машинке сводки по тылу, ведомости артснабжения, справки о запасах продовольствия и обмундирования, текущую переписку с интендантами полков. Здесь, конечно, не было боевых приказов о предстоящих операциях, но любой грамотный человек, знающий четыре действия арифметики, мог без труда прикинуть численность белых сил, наличие оружия — от сабель и карабинов до станковых пулеметов и полевых орудий. Очень устраивало Веру и то, что находилась она в кругу немолодых, отвоевавших свое офицеров, списанных из линейных частей в тихое тыловое учреждение.
