Пиапон собрался уходить, но гейша схватила его за руку.
— Подожди, немного подожди. Ты полюби меня, и я опять стану красивой.
Нет, Пиапон уже не мог любить это нежное существо, он мог ее только жалеть. Да, жалеть! Он прижал к себе ее красивую головку, поцеловал в лоб.
— Зачем я расплакалась, сама не знаю. Нет, я не плакала, верно, мой охотник, я только смеялась, я только любила тебя, верно? Я хорошо тебя любила? О-о, ты сильный человек, мой охотник! Ты мне очень и очень понравился. Ты придешь ко мне? Я буду ждать. Ты придешь, мой охотник?
«Она сама себя обманывает, утешает», — подумал Пиапон, поцеловал гейшу и вышел.
В доме приезжих Пиапон впервые за все дни пребывания в Сан-Сине увидел Холгитона трезвым.
— Ты где ночевал? Я уже беспокоиться стал, не случилось ли чего? Ночью опасно по городу ходить, всякие тут есть люди, могут ни с того ни с сего ножом пырнуть в живот. Где ты был? — допытывался старик.
— К гейшам ходил, — признался Пиапон.
— Э-э, говори, — засмеялся Холгитон, — наслушался моих сказок о том, как я к городскому дянгиану в гости ходил, и тоже сказки рассказываешь. Кто же у гейш ночует?
Пиапон махнул рукой и прилег на постель.
— Ты видишь, я сегодня трезвый, торговец жадничать стал. Теперь, я думаю, он в кашу масла класть не будет, боду без крупы станет варить, мяса мы больше не увидим. Не веришь? Помяни мое слово — так будет, старики еще рассказывали. А Американ с торговцем заодно, подружился. Ты сегодня что будешь делать?
— Спать буду.
— Ну, спи. А я сегодня в город выйду. Да. Ты слышал, у болонского торговца и здесь свой дом, говорят, и жена есть, молодая. Как он так живет? В Болони у него две жены, да здесь одна. Живут же люди! Может, мне сходить к нему в гости? Как ты думаешь?
— Сходи, он тебя ждет.
— Ты чего такой недовольный?
— Иди в город, расскажешь потом новости.
Пиапон раза три выходил прогуляться по ближайшим кривым переулкам и, возвратившись, опять ложился на постель. У него из головы не выходила маленькая красивая гейша. Только теперь он начал понимать, как глубоко потрясла его необыкновенная судьба этой бедной девушки, но он упрямо продолжал обвинять ее отца. Пиапон мерил жизнь своей меркой и потому считал отца красавицы ленивым бездельником. По его представлениям, нельзя жить в голоде, когда рядом есть и большие реки, как Сунгари, Амур и тайга. Наконец, он, отец, мог выращивать овощи и ими прокормить семью. Потом вспомнил маньчжура с лоскутным огородишкой, а так же давние рассказы молодого Митрофана, который тоже утверждал, что на его родине, в далекой России, земля, луга, леса принадлежат богатым русским, что бедняки живут в нужде, потому что у них не хватает земли. Митрофан хотя и был молод, но обошел много сел, городов, много видел, был честен и храбр. А знакомство с гейшей еще больше открыло ему глаза на окружающее, он как-то еще не вполне осознанно почувствовал, что мир не таков, каким он его представлял раньше, что на каждом уголке земли, у каждого народа есть свои законы, свои беды.
