— Здесь скручивается пуповина мира. — К «амазонке», хлопая крыльями, подлетел Нестор. — Видишь, небо сходится с землей?
— Ищи Трехглазую пещеру, — процедила Бреселида сквозь зубы.
— Почему я? — удивился грифон.
— Твои сородичи прекрасно чуют золото. — В ее тоне хронисту почудилась насмешка.
— Я ученый, а не какой-нибудь лозоходец! — возмутился он. — Я всю жизнь рылся в манускриптах и находил много сокровищ человеческого ума. Но ни разу не искал сокровищ земных! Золото мира — удел неразумных.
«Неужели Аполлон ошибся? — думала меотянка. — И Нестор нам ничем не поможет?»
— Оставь его, — шепнул ей на ухо Элак. — У него давно отшибло нюх. Если он вообще когда-нибудь был.
— Но грифоны…
— У нас два грифона, — подсказал юноша. — Забыла? Малютка Конфуций уже раз помог царю. Пусть ищет золото.
Инстинкт у него посильнее, чем у этой ходячей библиотеки с клювом.
— Как мы объясним малышу, что такое золото? — вздохнула женщина.
— Покажи ему волчий браслет.
Бреселида ценила Элака именно за умение вовремя найти выход. Будет жалко… Тут всадница ужаснулась. Ей предстояло лишить молодого Пана жизни. Знает ли он об этом? Судя по беспечному виду, нет. «Что же мне делать?»
«Амазонка» подъехала к краю пропасти и, глотнув полной грудью пьянящий воздух высоты, выкрикнула:
— Что мне делать?!!
«Делать!!!» — отозвалось из каменной воронки.
Ну, делать так делать, решила Бреселида. Поворачивать уже поздно. Из каменного сердца Таврских гор дорога только на небо. Или в преисподнюю. Куда бы она не пошла за Делайсом? А теперь, когда он мертв, не все ли равно, куда идти?
Странно, что между ними за всю жизнь не было сказано ни слова о любви. Только о деле. Вот и сейчас именно ей приходилось доделывать то, что осталось в наследство после него.
— Конфуций! — Элак защелкал пальцами, подзывая грифона.
Малышу в этом жесте почудился посул чего-нибудь вкусного, и он, высунув язык, зашлепал к юному Пану. Но вместо лакомства Элак, подхватив Бреселиду за локоть, подсунул грифону под нос золотой браслет.
— Ищи, — коротко приказал он.
Малыш обиженно защелкал клювом, в его круглых глазах появилось разочарованное выражение.
— Ищи, и ты получишь н-наку. — Элак снова щелкнул языком.
Простодушно поверив обещанию, Конфуций застучал по дороге когтями. Он еще не умел убирать их в подушечки лап и страшно гордился грозным грохотом, который поднимал на кремнистой тропе. Его чуткий, как у собаки, нос улавливал слабый запах серы, шедший из-под земли, который всегда сопровождал золото. Само оно не пахло, но грифоны умели осязать и обонять драгоценные металлы. Золото рвалось наружу. Ему хотелось на солнце, и оно выпрыгивало вместе с бурными водами подземных рек. Святой Камень таил золотой сгусток внутри, как драгоценное сердце горы. Грифон подушечками лап ощущал его жжение.
