Пастух разрешил ее рукам свободно скользить по его коже. Они вызывали ощущение тепла. Женщина помогла ему снять тунику с плеч. В свою очередь Фарнак расстегнул застежку у ее горла, и тяжелая ткань сама скользнула на пол. Маленькое загорелое тело на его коленях колебалось, как язычок пламени. Он боялся прикоснуться к нему, и в то же время нестерпимо желал смять в медвежьих объятиях, сжать так, чтоб она закричала. Не от боли. Он точно знал, что не от боли.
Бреселида сама взяла его большие тяжелые руки и положила себе на грудь. А когда он повторил все ее движения, чувствуя, как кожа его ладоней начинает гореть, слегка толкнула его на спину, оказавшись сверху. Теперь они лежали на соломе, совершенно свободные от одежды, и плотно прижимались друг к другу. Фарнак ощущал ее всю: от светлой солнечной макушки до кончиков пальцев на ногах. Ее тело пахло именно так, как должно было пахнуть, — молоком и медом. Может быть, чуть-чуть орехами. Он был не уверен и не старался разобраться, потому что все его существо ушло в ровные упругие движения рук и ног, оплетавших, гладивших, жадно лелеявших ее теплую солнечную плоть.
Ему казалось, что он давно выстрадал эту встречу, хотя впервые увидел Бреселиду всего два дня назад. Фарнак смотрел на нее словно «чужими» глазами, изнутри себя самого. Бреселида резко приподнялась, взялась руками за его плечи и вдруг рывком села Фарнаку на бедра. Он слегка вскрикнул от неожиданности, но все иные чувства заглушил нестерпимый жар в нижней части тела. Женщина засмеялась и, продолжая удерживать его в себе, осторожно сползла на бок. Еще секунда — и они поменялись местами. Бреселида помогла ему сделать первое движение, положив ладони на его загорелые бедра, слегка подтолкнув вперед и проводив обратно. Дальше Фарнак понял все сам, и когда меотянка застонала, он знал, что это ему в награду.
Гостья тихо улыбалась внизу, принимая его таким, каким он был в этот миг. Никогда в жизни Фарнак не чувствовал себя господином положения. Сильным и от этого особенно щедрым. Он бережно удерживал тело Бреселиды, заведя руки за легкие беззащитные лопатки и опираясь всей своей тяжестью на локти. Еще не получив от нее ничего, он знал, как много она ему подарила.
Вдруг женщина напряглась и дернулась, по ее лицу промелькнула тень, а затем она расслабилась полно, как откатывающаяся в прибое волна. Фарнак не успел осознать, что с ней, потому что в этот миг прибой накрыл его самого. Он всей тяжестью вжал маленькое тело «амазонки» в пол, а когда опомнился, то похолодел от испуга, что мог раздавить Бреселиду. Однако та оказалась на редкость прочной. Она выкатилась из-под него, как яичко из-под курицы, и тут же притянула юношу к себе, понимая, что именно он нуждается сейчас в ласке и утешении.
