— Как так, твоя зачем так делай? — возмутился и Холгитон. — Так наша ничего поймай не могу. Подя сердит и рыба не давай. Наша с тобой рыбачить не могу.
— Тебя, Феофан, люди уважили, ты тоже их уважь, — промолвил Колычев. — Да ихнего бога не трожь, потому что не от бога ты говоришь.
— Ты что, Илья, ихнего бога под защиту берешь?
— Не хули, Феофан. Они своим богом, мы своим живем. Они тебе рыбку ловят, коровам сено валят, а ты зря хороших людей обижаешь.
— Они тебе велят домой ехать, — сказал Митрофан, — не желают с тобой рыбачить.
— Больно они мне нужны! — воскликнул Ворошилин и вскочил на ноги.
— Слыхал я, верховский купец соленой рыбы тебе заказывал. Сам половишь али ишо кто?
— Оставлю им соли. Харитон, ты умеешь рыбу солить, соли крупную рыбу.
— Твоя Подя обидел, он рыба тебе не даст. Моя солить не буду.
— Ты что? Ты что, Харитоша? — Ворошилин подошел к высокому Холгитону и, заискивающе глядя снизу вверх, продолжал: — Харитон, паровик скоро подойдет, рыбу я им обещал. Помоги, брат, я много денег заплачу, много. Не пожалею, поверь. Харитоша, ты меня знаешь, я не жадный. А-я-я, как это сазанья голова с рук моих упала в костер? Случайно упала, я не бросал. Братцы, слово честное! Ладно, я уеду, только поймайте рыбы, засолите, но откажите, я не задарма, я хорошо заплачу.
— Подя рыба не давай, — твердил Холгитон.
Няргинцы доели уху и принялись за карасей, а Ворошилин все продолжал их уговаривать.
Гаодага первым обглодал карася, неторопливо закурил, и, холодно поглядывая на Ворошилина, сказал:
— Пусть уезжает, наша лодка не будет ему рыбу ловить.
— Мы тоже не будем, — заявил Баоса.
— Ах, разорили, антихристы, подчистую разорили, — бормотал Ворошилин. — Поедем скорей, на озеро Болонь поедем. Ах, антихристы…
Артель распалась. После Ворошилина распрощался Гаодага, он решил для себя половить рыбы в ближайшем озеро, там на песчаных отмелях любили подремать сазаны, сомы, в солнечные безветренные дни на поверхность позеленевшей воды выходили тупорылые серебряные максуны и лениво разгуливали косяками, разламывая озерное стекло острыми алмазными плавниками.
Баоса оставил собравшихся было уезжать Колычевых, объяснив им, что Подя мог рассердиться только на Ворошилина, что Колычевы тут ни при чем. Подя всегда поступает по справедливости и, вероятно, не пожалеет рыбы, даст ее немного. После сытной жирной ухи и жаркого Баоса решил немного отдохнуть, он лег в тени тальников и задремал. Его примеру последовали остальные ловцы.
