Очень в духе Филиппа — интерпретировать любую мелочь в свою пользу, а еще эта мания засыпать людей подарками, превращая их в своих должников. Флоранс обнаруживает, что в компании Филиппа ей так же тягостно, как и пятнадцать лет назад. Он стоит слишком близко, его глаза излучают наивность, поддельную, конечно. Зеленые глаза с черным ободком, пристальный взгляд, от которого некуда деться.
— Залитая солнцем терраса кафе, я и ты — вот о чем я мечтаю. Любопытно, ты до сих пор поглядываешь поверх чашки, когда пьешь кофе? Когда будет хорошая погода, я тебе позвоню. Решено?
Флоранс кивает. Обещание ни к чему ее не обязывает: номер она дала вымышленный, на дворе начало ноября, и погода стоит отвратительная.
Они поспешно расходятся. На прощанье он восхищенно изучает ее бедра, обтянутые джинсами; она же избегает смотреть на него, догадываясь, куда направлен его взгляд.
Но встреча в магазине еще долго не выходит у нее из головы. Когда-то они с Филиппом дружили. Просто дружили. Ну может, не совсем просто, если учесть, что он хотел на ней жениться. Но, насколько она помнит, разговоры о браке почвы под собой не имели и были лишь высшим проявлением его безответной любви. Она в ответ только смеялась, как смеялась над подарками, которые каждое утро находила под дверью. Разноцветное мыло в красивой упаковке, раковина, засушенные цветы, старинные открытки. Постепенно подарки начали дорожать. От них следовало бы отказываться, но у Флоранс духу не хватало. Более того, однажды она ухитрилась потерять янтарное колье. Досадная пропажа нисколько не смутила Филиппа: в тот же день он преподнес ей еще более красивое колье, она и сейчас его носит.
Виделись они несколько раз в неделю. Обменивались книгами, ходили на концерты, спорили. Филипп был влюблен в нее, Флоранс притворялась, что ничего не замечает. У нее имелись свои причины терпеть его общество: он был неглуп и иногда очень толково помогал ей в работе.
Лишь один-единственный раз Флоранс легла с ним в постель, да и то из чистого любопытства: что же там скрывается под его безупречными костюмами? А вот что: мучнисто-белая кожа, обильная потливость, неуклюжесть, которую он пытался замаскировать пылкими речами. Флоранс испытала непреодолимое отвращение. Секс с Филиппом был большой ошибкой еще и потому, что Филипп после этого начал демонстрировать замашки собственника. Брал за руку, лез целоваться и всячески уговаривал ее повторить опыт, который он упорно величал «божественнопрекрасным». Флоранс оборонялась: язвила или бросала разъяренные взгляды. Он начал ныть. Она тут же его запрезирала и отказалась видеться.
