— Ты что, плачешь?
У Флоранс нет сил ответить.
— Быстро садись в автобус, — командует Николя. — Это последний рейс до Москвы.
— Не переживай, уже села. — Икая от слез, Флоранс падает на ледяное сиденье.
Он высмеял ее! А теперь прогоняет! От отчаяния ее может спасти только гнев.
— Такого мерзавца, как ты, я в жизни не встречала! — вопит она, не обращая внимания на шофера, который обеспокоенно поглядывает на нее в зеркало заднего вида. — Как я сразу не поняла? Два дня назад ты отправил мне сообщение, а международной связи у тебя нет, значит… Грязный лжец!
— Но… не сердись! Ты неправильно поняла. Я был уже во Франции, когда отправлял сообщение!
— Во Франции? Почему не предупредил? — Флоранс вдруг бросает в жар. — А сейчас ты где?
— Чего ты кричишь? Я отлично тебя слышу. Москва — это не край света. Сейчас я стою под твоей дверью и жду, когда ты мне откроешь.
— О нет… Ты тоже решил меня удивить, — лепечет Флоранс, едва не падая в обморок от счастья.
— И это доказывает, что мы созданы друг для друга.
— Скажи еще раз, что любишь меня.
— Я люблю тебя, Флоранс. И очень жду.
— Я не знаю, когда ближайший самолет.
— Не волнуйся. Я не сдвинусь с места. Буду ждать сколько потребуется.
— А не замерзнешь? — шутливо осведомляется Флоранс.
— Может быть. Немного. Надо было все-таки взять твои ключи!
В автобусе, направляющемся из К. в Москву, сидит молодая женщина. Ей холодно, у нее распухла лодыжка, но она улыбается. Время от времени шофер поглядывает в зеркало на свою единственную пассажирку, и ему хочется улыбаться вместе с ней. Иногда ее губы шевелятся, и шофер слышит фразу, одну и ту же, смысл которой он не понимает, но, как музыкальный мотив, она западает ему в память. Позднее он с гордостью припомнит свои первые слова, выученные по-французски, и вместо «здравствуйте» будет приветствовать ошарашенных туристов такой фразой:
— Всему есть объяснение.
Элиза закрыла дверь. Его шаги затихали на лестнице. Спасена! С каким достоинством она напомнила ему, что за пятнадцать лет супружества ни разу не изменяла мужу!
Он вызвался проводить Элизу до ее комнаты, взвалив на себя слишком тяжелый для нее груз — спящего ребенка. Она сочла такое поведение вполне естественным, ведь он был старинным приятелем ее мужа. Пока они, стараясь не шуметь и переговариваясь шепотом, пробирались по темным комнатам, у нее и мысли не возникало… И то, как он сдунул с ее обнаженного плеча комара, подозрений не вызвало — что тут особенного? Просто галантный мужчина, а знаки внимания с его стороны — не более чем дань ее зрелой красоте. Как бы то ни было, его мальчишеский смех и исходивший от него запах старых газет симпатии у Элизы не вызывали. Он носил слишком яркие для своего возраста рубашки и пользовался тональным кремом, но эти ухищрения никого не могли обмануть: от него за версту несло аккуратненькой старой девой.
