— Мастерски сделанные вещи и мне интересны. Но все же я стараюсь не увлекаться ими и читать более содержательные книги.
— Редкая целеустремленность, — сорвалось с языка Дениса.
Зоя заметила, что в его репликах и вопросах засквозило раздражение, природы которого она не понимала. Но диалог ее друзей открывал их с новой, неожиданной для нее стороны, и она, боясь помешать им, в их разговор старалась не вмешиваться.
— Значит, вы отбираете для себя книги с точки зрения целесообразности?
— По возможности, — ответил Владимир.
— А как же стихи, разве это разумная трата времени?
— Уверен, что да.
— И можете обосновать?
— Постараюсь, — задумчиво ответил Некрасов.
Придержав за хромированные ободки колеса, он осторожно развернул коляску в сторону своих попутчиков.
— В пользу стихов могу привести два аргумента: первый — именно в стихах возможно несопоставимое с прозой напряжение мысли и чувств; и второй, поэзия — кратчайший путь к достижению качественно иного психического состояния человека.
— А можно чуть проще и конкретней? — проявил настойчивость Денис.
— Хорошо, — сказал Володя, — попробую пояснить на своем опыте. Чтобы поднять себе настроение, мне даже не нужно брать с полки книгу, а всего лишь достаточно затратить одну — две минуты на прочтение короткого стиха. Вот смотрите, засекаю время.
Он вскинул руку с часами и стал наблюдать за секундной стрелкой. Как только она добежала до двенадцати, его лицо приобрело некую отрешенность, и он неторопливо начал читать:
«Только камни, пески, да нагие холмы, и сквозь тучи летящая в небе луна…»
Глядя на него, можно было с уверенностью сказать, что он сейчас не здесь, в парке, а там — под летящей луною, на соленом ветру, возле ночного бушующего моря.
Его голос звучал негромко, но так искренно и страстно, что это напоминало объяснение в любви. В эти мгновения Владимир был настолько открыт, а значит, и уязвим, что Зое стало как-то не по себе.
Когда Некрасов окончил чтение стиха и указал пальцем на стрелку, то оказалось, что она не пробежала и круга.
— Прошло всего сорок две секунды, а мы уже чуть-чуть изменились, — сказал он. — Прозой такого быстрого эффекта не достичь.
— Чьи это стихи? — интуитивно предчувствуя ответ, с некоторой опаской спросила Зоя.
— Бунина.
— Это что… твой любимый поэт?
— Не думаю, — ответил Некрасов. — Но в творчестве истинных мастеров поэзии непременно отыскивается минимум два — три шедевра, от которых я в восхищении. И что удивительно, сколько бы я их ни перечитывал, всякий раз, они словно драгоценные камушки, поворачивались ко мне все новыми и новыми гранями, удивляя своей совершенной красотой. Таких волшебных камней хватило бы на целую корону.
