13. Товарищ Панкратов Кирилл Емельянович.
Зачислить и предупредить, чтобы был попроворнее.
14. Товарищ Митрохин Афанасий Купр.
За отсутствием возражений — зачислить.
15. Товарищ Куропатин Александр Александрович.
Старый уже (1849 год рождения). Отклонить.
16. Куприянов Матвей.
Молодой еще, хотя и здоровый. Отклонить.
17. Тов. Убегов Василий Никол.
Единогласного мнения о товарище в Комиссии не имеется. Зачислить и поглядеть, кто из членов Комиссии был прав, а кто нет при обсуждении данной кандидатуры.
18. Тов. Митрохин Борис Леонид.
Много гуляет не совсем известно где. При зачислении в охрану окончательно отобьется от дома и семьи. Отклонить.
19. Тов. Куропатин Георгий Александр.
В старшие охраны не годится, но в рядовых начнет куражиться, будто старший. Отклонить.
20. Евсеев Гр.
Даже смешно было выдвигать такого кандидата. Откл.
21. Тов. Лебедев Терентий Мих.
Пущай и далее играет на австрийской гармонии. Отклонить.
22. Тов. Гуськов Дм.
Какой это охранник, когда он сам в 1911 году потерял собственного коня-четырехлетку с телегой и с двумя кулями муки-крупчатки? Отклонить.
23. Товарищ Евсеев Леонтий Афанасьевич.
Этот в лесу — ровно дома. Зачислить как будущего примерного и скромного охранника. Поглядеть дополнительно, чтобы назначить старшим охраны.
24. Григорьев Л. М.
Сроду не имел никакого общественного интереса и неспособен к нему. Зачислить для приобретения общественной практики.
Протокол писал Дерябин. Дерябин этот еще в пятнадцатом году вернулся домой по контузии, но и сейчас прибыл в избу Панкратовых, будто прямо из окопа: в шинельке, в гимнастерке, побриться ему не было минуты, тем более подстричься.
Писал он старательно, извел половину целого, до того еще не зачиненного карандаша, поплевывал на карандаш и слюнявил его, густо разукрасил себе рот, и протокол тоже оказался пестрым — местами буквы очень яркие, блестящие, а где писалось насухо, там их видно с трудом.
Устинов же вникал нынче в дело только поначалу, потом над чем-то задумался.
У него было светлое, насмешливое лицо, вот-вот он улыбнется и засмеется, но ни улыбки, ни смеха нет и нет, а вот задумчивая какая-то усмешка — та неизменна.
Лампа в горнице на клеенчатом столе светила ярко, потрескивала фитилем. Удивительно, но была она заправлена настоящим керосином.
Керосина в Лебяжке вот уже больше года как днем с огнем ищи — не найдешь, но Зинаида Панкратова и тут расстаралась: только наступили потемки, заправила лампу, зажгла ее, и вот горел этот яркий свет до сей поры.
