— Похоже, нам предстоит воевать здесь только с этими злобными тварями… — сплевывая, произнес Ульман. Только что его чуть не укусила маленькая, но очень озлобленная шавка. Несмотря на свой миниатюрный размер, она бесстрашно бросилась на Ульмана. Он не стал тратить на нее боеприпасы, а ловко двинул по ней, как по мячу, носком сапога.
Они прошли улицу насквозь, не встретив ни одного человека. Видимо, все жители поселка в спешке эвакуировались. Улица выходила к площади, которая, наверное, была центром поселка. Сразу бросилось в глаза, что «юнкерсы» в основном высыпали свой бомбовый запас именно сюда. Несколько двухэтажных зданий горели, как свечки. Запах гари и паленого волоса густо стоял в воздухе.
Испытуемые один за другим, с оружием наперевес, выходили на площадь. Вся она была изрыта воронками, усеяна трупами людей и лошадей, остовами сгоревших и дотлевающих автомобилей и повозок. Постепенно собрался почти весь взвод. «Пятисотые», забыв про осторожность, ошалело осматривались вокруг. Картина действительно впечатляла, особенно сильно воздействуя на свежее пополнение. Но и Хагену, повидавшему немало, становилось не по себе.
На большинстве изувеченных, изорванных взрывами тел остались обрывки бинтов, куски гипса, обрывки больничных халатов. На кусках обугленного брезента возле разбитых машин можно было разглядеть обозначения красного креста в белом круге.
— Это что, раненые?… — Вопрос Генриха повис в мертвой тишине, как будто в отношении него привели приговор за непроходимую глупость. Никто не хотел ему отвечать. Перехватив несколько тяжелых взглядов, Генрих, видимо, догадался, что сморозил ерунду.
— Я только… — начал было он.
— Заткнись! — оборвал его унтер. В его голосе прозвучала такая явная угроза, что Граабе тут же постарался затеряться за спинами товарищей, как можно подальше от Байера.
Лейтенант командовал вовсю. Он или делал вид, что ему все равно, или в самом деле был таким отмороженным. Расхаживал среди трупов в своей щеголеватой шинели и брезгливо отбрасывал в сторону оторванные руки и ноги носком начищенного хромового сапога. При этом он размахивал сжатым в перчатке «вальтером», направо и налево раздавая команды.
Отто вместе с Ульманом и прицепившимся к ним Генрихом обогнул развороченный, догорающий грузовик. На миг все трое остановились. Будто наткнулись на невидимую стену.
Прямо на черной от сажи и копоти земле лежала мертвая девушка. Она была совершенно голая. На ее запрокинутую голову была надета крахмально белая косынка с нашитым спереди красным крестом. Ударная волна, видимо, сорвала с нее всю одежду, каким-то чудом сохранив только платок.
