Командир четвёртого полка, полковник Сахаров высказался также за дальнейшее движение на юг:
— «Я полностью присоединяюсь к мнению командиров второго и третьего полков, — сказал полковник Сахаров. — Наш отказ от подчинения немецкому командованию был протестом против их обмана и нарушения ими своих обязательств, данных генералу Власову. Почему же сейчас, после полученной от фельдмаршала угрозы, мы должны вновь вернуться к подчинению немцев и бессмысленно обрекать себя и своих солдат на явную смерть? Мы не должны отклоняться от своей цели и, несмотря ни на какие угрозы и даже последствия, мы должны продолжать движение на юг для соединения с другими власовскими частями! Хуже того, что получится с нами при подчинении приказу немецкого командования — быть не может!»
Командир артиллерийского полка, подполковник Жуковский с самодовольным видом, коротко произнёс: — «Господин генерал! Куда вы, туда и мои артиллеристы!»
Командир запасного полка, подполковник Максимов, следуя Жуковскому, ответил также коротко:
— «Куда прикажете, господин генерал, туда и пойдем!» Командир разведывательного батальона, майор Костенко патетически воскликнул:
— «Я готов хоть сейчас бить немцев, господин генерал, а мои танкисты и кавалеристы только этого и ждут. Трудно удерживать порыв!»
Генерал Буняченко, опустив голову, молча, с задумчивой серьёзностью, выслушивал мнения своих командиров, иногда одобрительно кивая головой. Только при высказываниях командиров артиллерийского и запасного полков, он строго, с раздражением заметил:
— «Я хочу слышать ваше мнение, а не заверения в вашей преданности и готовности подчиниться моему приказу!»
Затем, обратившись к майору Костенко, он укоризненно продолжал: — «Мы не преследуем цели бить немцев, майор Костенко! Удерживайте безумные порывы своих бойцов, а главное, сами не разжигайте страстей. Не теряйте благоразумия, месть неуместна, кровопролитие несправедливо!»
Командиры остальных частей также были за продолжение движения на юг. Когда каждый высказал свое мнение, генерал Буняченко, обращаясь к начальнику штаба дивизии подполковнику Николаеву, сказал:
— «Ну, а ваше мнение, Николай Петрович, мне известно!» Затем, генерал Буняченко заключил:
— «Я очень рад, что не ошибся в своих расчётах па вас, друзья мои. Я был уверен, что вы мне так ответите. Совершенно правильно! Другого пути у нас нет! Ну, а вы, Андрей Дмитриевич, — обратился Буняченко к подполковнику Архипову, — должны хорошо подумать над тем, что говорилось здесь… После совещания прошу вас остаться. Мы с вами потолкуем по-дружески…»
