Брага ничего больше не сказал. Ни о чем не спросил его Кузя. Они молча курили, думая каждый о своем, только два разных дымка над их головами свертывались в один — голубоватый, летучий, не растворявшийся в воздухе, несмотря на то, что его сносило ветром, который несильно, но настойчиво дул с той стороны, где все слышней начинал ворочаться гром орудий.
— А вот теперь сразу и наши, и чужие, — сказал Кузя, — хорошо слышно.
И действительно, канонада закипала в двух противоположных сторонах. Впечатление создавалось такое, будто десантники находились где-то как раз посредине, между двух огней.
— Наши там, — сказал, шагнув с кочки на кочку, Кузя, и вдруг лицо его перекосилось от нестерпимой боли.
— Э-э, хлопец, куда ж ты годишься! — Брага пристально посмотрел в глаза Кузнецову.
— А что?
— Ты же сказал — здоровый.
— Здоровый. Нога вот только…
— Враль ты, Кузнецов.
— Что? — виновато спросил Кузя.
— На задание не идешь.
— Товарищ старшина! Здоровый я, здоровый!…
— Я думал, ты честный человек, поверил тебе, а ты, оказывается… Ну как это назвать? Кто за тебя отвечать будет?
— Я ж не маленький, товарищ старшина. Все понимаю.
— Ничего не понимаешь. О себе беспокоишься. Как бы тебя кто в слабости духа не обвинил. А о деле не подумал. С такой ногой любую операцию завалить можно. Несознательный ты элемент, Кузнецов. Я тебе как человеку уважение сделать хотел, а ты… И Слободкин твой такой же. Вот разделаюсь с тобой и тут же примусь за него. Где он? Скрылся уже? Учуял, в чем дело.
— Где-то тут он, товарищ старшина.
— Далеко от меня не уйдет. Разыщу и доставлю до докторов.
— Товарищ старшина…
— И слушать больше не хочу. Отставить! Кузя хорошо знал характер Браги. Уж если он что решил, так тому и быть.
— Давай покурим еще раз на прощанье, — сказал старшина. Курили долго, сердито сплевывая едкие табачные крошки с языка, обжигая пальцы и косясь друг на друга.
— Теперь пошли, — сказал Брага, глотнув последний клубок дыма.
— Обратно?
— Сам понимаешь.
Когда они приблизились к палатке, пропахшей лекарствами, Брага последний раз внимательно поглядел в глаза Кузе.
— Попрощаемся.
Они обнялись. Брага не видел, как в этот момент снова от острой боли исказилось лицо Кузнецова. Не видел и Кузя, каким печальным стал на мгновение взгляд старшины. Но только на мгновение. Потом они легонько оттолкнули друг друга.
— Бывай…
— Что сказать медицине-то? — спросил Кузя.
— Все на старшину вали. Старшина, мол, меня уволок, он же и вернул обратно. Приказал, чтоб лечили лучше. Повтори.
