– Я – не шпион губернатора Ллойлы, – сразу же признался я, ибо вовсе не хотел быть принесённым в жертву местным богам.
– Ты знаешь Ллойлу? Этого сына вонючки? – надменно спросил вождь.
Хотя я и знавал губернатора, потомка Игнацио Ллойлы (правда, я никогда не считал его сыном вонючки) первого генерала нашего ордена, но никогда не разделял его взглядов. Губернатор отличался необычайной жестокостью, как по отношению к своим подчинённым, так и местному населению.
– Увы, мне приходилось сталкиваться с ним несколько раз. Я пытался призвать губернатора к милосердию, но тщетно. Этот человек слишком жесток и развращён властью, – не побоялся высказаться я вождю.
Его губы тронула едва заметная улыбка.
– Ты не боишься осуждать испанца, своего соотечественника… – заметил вождь.
– Нет. Не боюсь… Он ослеплён властью и опьянён кровью, – ответил я.
Гуалемо сделал жест рукой, означавший, что удовлетворён ответом.
– Племя мапуче – единственное в Перу, не подчинившееся испанцам. Даже инки, под пятой которых находились аймара, кечуа и чачапойя прекратили борьбу. Наша борьба длиться почти сто лет. И я уверен, что мы выстоим… – гордо произнёс вождь и добавил: – Вас проводят в один из домов. Там вы сможете отдохнуть, а если захотите, то остаться на некоторое время. Я уверен: вы – не шпионы.
После этих слов вождь скрылся за пологом. Появилась пожилая женщина, она проводила нас в один из домов, стоявших на отшибе селения, которому суждено было стать нашим временным пристанищем.
Вечерело. Солнце садилось, окрашивая горы в бледно-розовый цвет. Отчего-то я вспомнил Испанию и розы, которые любила моя матушка, так безвременно оставившая этот мир. Цвет заката напомнил мне об прекрасных цветах.
Войдя в жилище, мы огляделись. Обстановка была более, чем скромной. Посредине стоял очаг, вокруг него, на земляном полу, лежали шкуры животных. В углу был свален нехитрый скарб. Я порылся в нём и извлёк лучину с огнивом (явно испанским) в надежде разжечь свет и хоть немного уделить внимание написанию своего дневника.
Мой верный спутник Мартин, помолившись, приступил к уборке помещения. Я же устроился поудобней, достал из походного мешка чернильницу, перо, дневник (кожаная обложка которого уже изрядно потёрлась) и приступил к записям.
Ещё давно, двадцать пять лет назад, попав на земли Нового Света, я начал вести дневник. За время моего пребывания среди индейцев, в нём скопилось множество познавательных записей. Поначалу, когда я сделал первую запись, листы дневника выглядели белыми и чистыми. Обложка, из бычьей кожи, приятная на ощупь, отливала матовым блеском. Теперь же мой дневник потёрт, листы в нём пожелтели. Увы, в некоторых местах чернила под действием влаги растеклись и текст разобрать почти невозможно. Но всё же я снова открываю его и пишу… На что я надеюсь?.. Вероятно, на то, что вернусь в Испанию, и мой труд пригодится потомкам.
