Пустой чай не такой уж сытный завтрак, и, по мере того как день клонится к закату и пути остается все меньше и меньше, солдатское тело как будто наливается свинцом. Груз за плечами давит, словно огромная гора. Все вокруг начинает злить. И зачем только придумали эту адскую пытку для тела и души…
Во время короткого привала многие немедленно засыпают, сунув под голову вещмешок, но их будят пинками, и вновь ложатся мили одна за другой. Лыжня становится все хуже, многих охватывает невыносимая усталость. Смогу ли дотащиться до того телефонного столба? Человек может многое вынести. И дойдешь ты не только до этого столба, но и до следующего, и еще гораздо дальше. Потому что в санях сидит господин, который глаз с тебя не спускает и у которого есть власть над тобой, данная ему законом. Но все же случается, что руки и ноги наотрез отказываются повиноваться солдату. Приходится забирать у него сначала вещмешок, потом и винтовку, и все же он в конце концов отстает, падает на снег и лежит до тех пор, пока вечерний холод не вернет его к жизни. И бредет бедняга потом в одиночестве. Такие случаи вовсе не редкость.
Многим навсегда запомнится перетянутый скрипящими ремнями господин, который сидит на возу и, покуривая, изрыгает ругательства. При нем сила и власть. Так зачем же ему утруждать себя? Ведь от этого никто ничего не выиграет: ни дело, ни солдаты, ни тем более он сам. И к тому же он никакой не Наполеон, и идут они вовсе не на битву.
Наступает вечер. Лыжня чуть-чуть подмерзает, и идти становится легче. И вот уже последние километры пути остаются позади. Наконец-то вернулись в казарму. Родным домом, желанным приютом кажется она сейчас солдатам. Многие бросаются на койки не раздеваясь и уже не проснутся до самого утра. Этих ничем не оторвешь от кровати, они не встанут, даже если в казарме вдруг появится сам господин генерал. Но кое-кто все-таки умывается, ужинает, читает молитву и только после этого укладывается спать.
Его мать всю свою жизнь грезила о чем-то красивом, изящном и трепетном, как порхание бабочек, которые все лето беззаботно машут своими разноцветными крылышками. У нее была нежная душа. Из всего того прекрасного, что волновало кровь, ей досталось лишь несколько ярких почтовых открыток, легкая шелковая лента да один какой-то воздушный наряд; а затем она стала женой торпаря, хозяйкой в низенькой избушке. И ее окружили вечно ревущие дети, пропотевшее грязное тряпье и бесконечные заботы о пропитании — ржаном хлебе и картофельной похлебке. И сколько тут ни мечтай о счастье, в руки оно тебе все равно не дастся…
