— Можешь проверить, коли не лень. В трибунале наверняка сохранились какие-нибудь бумаги по этому делу. Вот, например, было на берегу такое место, куда время от времени прибивало целые канистры со спиртом. Проткнет часовой штыком такую посудину — и пей сколько влезет. А когда приходит смена, то часовой уже и лыка не вяжет. Вот и уносят его с поста за руки да за ноги…
— Ха-ха, боюсь, как бы и нас не пришлось тащить отсюда как поленья, до того заледенеем…
Уже под утро с поста раздается выстрел. По льду широкой реки скользит группа лыжников в белых маскировочных халатах. Командир дозора приказывает залечь цепью на обрывистом берегу реки. Они открывают огонь из винтовок и пулеметов, но лыжники продолжают стремительно приближаться. Когда подходят вплотную к обрыву, командир лыжного отряда спрашивает:
— Сколько у вас людей? Ах, только десяток! Ну тогда вы проиграли — вы все перебиты или взяты в плен.
— Как же так, господин фельдфебель? — задает вопрос капрал. — Вы шли в атаку по открытой местности и не сделали ни одного выстрела, а мы лежали в укрытии и вели огонь из винтовок и пулеметов.
— А тебя, капрал, вообще не спрашивают. Я уже не первый год в армии и как-нибудь получше твоего разбираюсь в этой войне понарошку. Так что лежите смирно и не двигайтесь.
Лыжники в халатах карабкаются вверх по обрыву, и дозор оказывается в плену.
Но в других местах продвижение противника идет далеко не так успешно. Там вовсю палят из винтовок; противник то занимает позиции, то снова сдает их. Приходит рассвет, поднимается солнце, а бой продолжается еще несколько часов. Трещат винтовочные и пулеметные выстрелы, снова и снова раздается дружное «ура». Деревенские бабы высыпали на улицу и внимательно прислушиваются и присматриваются к происходящему. Все это кажется им немного странным и глупым, но в то же время очень занятным и даже торжественным. Затем раздаются протяжные звуки медной трубы, возвещающие конец учениям.
На обочине дороги у дымящейся походной кухни разливают чай. Для многих это единственная пища на сегодня, так как хлеб и сахар съедены еще ночью. Потом командуют построение и дают курс — в казармы. Офицеры садятся в сани и трогаются в путь. Унтер-офицеры сначала идут на лыжах, но со временем большинство из них отыскивают себе местечко в обозе. Лишь какой-нибудь фанатичный унтер из кадровых, влюбленный в спорт, проделывает весь путь на лыжах наравне с рядовыми. Солнце стоит высоко в небе и палит вовсю, так что лица скоро краснеют. Теплынь, дорога раскисла, и из-под снега показался песок. Попробуй-ка походи на лыжах по этакой слякоти, а тут еще унтер сидит на возу поверх поклажи, покуривает себе, бранится и грозится наказать за то, что слишком медленно продвигаешься вперед.
