После ужина мы смотрели представление, поставленное охранными войсками. Караульная рота обеспечила музыку, песни и серию скетчей, подшучивающих над офицерами.
К несчастью, веселье несколько подпортил телефонный звонок, подложивший нам «муху в суп» как раз в тот момент, когда его собирались подавать, — рождественский подарок от заключенных!
Вбежал унтер-офицер караульной роты: «Три французских офицера только что бежали из кабинета дантиста. Обзвоните всех. Кодовое слово «мышеловка».
Посещение дантиста и больницы было еще одним даром для пленных. Благодаря этому они на некоторое время оказывались за пределами обычных ограничений замка Кольдиц. Они хорошо представляли собой великолепный старт возможным предприятиям побега.
В тот вечер группа из семи человек отправилась к городскому дантисту в сопровождении караульного: в замке французский офицер-дантист располагал средствами лишь для простых пломб. После лечения все до единого пациенты покинули врача. Конвоир вышел последним. Было очень туманно, шел дождь. Трое просто дали деру вниз по улице — лейтенанты Дюран-Орню, де Фрондевиль и Тро. Конвоир ничего не смог сделать. Не бежать же ему в трех разных направлениях одновременно. А наобум стрелять в туман он не посмел. Мы тоже мало что могли поделать — предупредить всех, и только. А потому вернулись к празднованию Рождества. Но суп остыл, а праздничный настрой пропал. В свое время эта троица вернулась во Францию.
В Рождество 1941 года нам было о чем подумать. «Шахтеры» в замке, кем бы они ни были и где бы ни копали, уже вывели свой туннель за пределы фундамента. Теперь на свалках мы находили простую землю — ни камней, ни кирпичей. Мы провели еще один Grossrazia[35], но никаких признаков туннеля.
За неделю до Рождества театральный комитет пленных потребовал новый рояль. Они заплатили лагерными деньгами, и в свое время требуемый инструмент был доставлен в замок на грузовике. Я знал, что это грозит неприятностями, и они не заставили себя ждать. Трое гражданских рабочих из Лейпцига донесли рояль по узкой лестнице до театра. Работа была долгая, тяжелая и неудобная, так что им пришлось снять куртки и кепки. Больше они своей одежды не увидели — заключенные отказались вернуть.
Их не волновало, что шмотки стоили не только денег, но и одежных талонов.
Мы закрыли театр. Пленные, беспокоясь за свой «Балет Нонсенс», предложили деньги. Комендант по-прежнему находился на лечении, так что его заместитель принял предложение, и театр открыли. После одноактной пьесы перед началом основного спектакля пантомима имела огромный успех!
