Послышалось копошенье и скрежет, а потом вспыхнул огонек: от кремня отлетели искры. В воздухе сильно запахло горящей соломой. Минотавр раздул пламя в импровизированном очаге — и вскоре запылал яркий огонь. Мерцающий свет заиграл на кремовых завитках у него на груди, и в этом свете заблестела мягкая щетина на его толстой шее и голове. Он прядал ушами, сосредоточенно склонившись над своим делом. Золотое кольцо блестело в его широко расставленных ноздрях. Рядом с ним на стене плясали тени, увеличивая его изогнутые рога до огромных размеров. Его человеческое тело, отливавшее красным при свете костра, было крепко сложенным, с мощными руками, которые, казалось, могли побороть и покорить любого зверя.
— Я спас тебя, Универсал, — с гордостью произнес Минотавр, тыкая в костер палкой.
— Спас? — в изумлении переспросила Конни. Она-то думала, что это от него ее нужно спасать.
— Ты звала на помощь, вот я тебя и спас, — сказал он, поворачиваясь к ней, и она увидела, что один его большой глаз слеп — затянут молочно-белой пеленой. Второй, темный и печальный, твердо смотрел на нее. — Я бы не посмел прикоснуться к тебе, если бы ты не позвала. Я недостоин.
— Недостоин! — воскликнула Конни. — Ты, видно, еще не знаешь. Это я недостойна! Предполагается, что тебе нельзя даже разговаривать со мной. Меня выгнали из Общества. — Не замечая, что делает, она схватилась за старый мешок для удобрений и принялась в досаде рвать его, припомнив свое изгнание.
— Общество сюда не спускается, — сказал Минотавр, ни на мгновение не отводя взгляда. — Это место, куда приходят отверженные, больные, опозоренные.
— Тогда мне сюда, — сказала она, и Минотавр в ответ расхохотался — смехом, похожим на сиплое мычание. Ее страх перед ним быстро улетучивался. — А почему ты здесь?
Он снова присел на корточки и вздохнул.
— Ранен в бою. Я больше не гожусь для битв. — Он показал на свой ослепший глаз. — Мы, Минотавры, стражи мировых лабиринтов, храним тайны подземного мира от жадных взоров людей. Но сейчас никто не поручает мне ничего охранять. Поэтому я пришел сюда — в эту полную темноту, в один из многих фальшивых лабиринтов, сооруженных существами твоего вида. Я более не гожусь в друзья никому из посредников.
Его отчаяние и ненависть к себе были настолько ощутимы, что Конни не смогла удержаться. Она должна была успокоить его.
— Это неправда.
Она отбросила мешки, в которых зарылись ее ноги, и протянула к нему руку. Он отшатнулся, подрагивая шкурой и закатив глаза, в страхе сверкая белком здорового глаза, — как зверь, учуявший бойню. Решившись доказать этому созданию, что ему не нужно шарахаться от нее, Конни взяла в ладонь его мощный кулак. Закрыв глаза, она нашла его сознание, входя в коридоры его мыслей, вызывая его во тьме при свете факела. Она чувствовала, что он прячется от нее, держась на несколько шагов впереди, оставляя ей только взмах своего хвоста, мелькнувшего за углом, или эхо копыт, топочущих по отдаленным коридорам. Она засомневалась, не бросить ли ей эту затею. «Нет смысла ломиться туда, где ты нежеланный гость, если он не хочет этого контакта», — подумала девочка.
