Но одеваться стал.
Генка все-таки заболел. В понедельник после школы, когда я пришел его навестить, он сидел с завязанным горлом и пилил какую-то железяку.
— «Моржам» физкульт-привет! — сказал я.
— Здорово, — сказал Генка и чихнул.
— Чего пилим?
— Понимаешь, есть у меня идея. Ты думаешь, если у меня со стихами не получилось, так все. Дудки. Стихи что? Ерунда. Слова, слова… Вот скульптура — это вещь. Представляешь, бронзовый монумент! Сила!
— Уж не из этой ли железки ты собираешься бронзовый монумент делать?
— Ну, монумент не монумент, а небольшую скульптурку можно попробовать.
— И что же ты ваять собираешься?
— Учительницу.
Я даже присел.
— Генка, — сказал я, — у тебя, может, не горло, а голова болит? Ты бы с врачом посоветовался.
Но Генка только отмахнулся.
— Ты слушай и не перебивай. Знаешь, какую скульптуру-то я собираюсь делать? Абстрактную. Ведь главное что? Идея. Ты думаешь, обязательно, чтобы похоже было? Чтоб тебе и нос, и глаза, и всякое такое? А вот и нет. Идею можно разными способами выразить.
На следующий день Генкина скульптура была готова. Надо отдать ему должное, подставочка у него вышла отлично, ничего не скажешь. Из сосновой доски, ровненькая, лаком покрыта. А вот что к этой подставочке было приделано, сказать трудно. Обыкновенный железный прут, который, к тому же, извивался, будто червяк, а на конце было припаяно что-то вроде медных усов.
— Я бы на месте учительницы обиделся, — сказал я. — Ты бы хоть проволоку-то выпрямил.
— А это и не учительница, — сказал Генка.
— А кто же?
— Потом скажу. У меня есть предложение. Послезавтра Восьмое марта. Зайдем к ней, поздравим?
— Можно, — сказал я. — Только не вздумай своего червяка дарить.
Но Генка ничего не ответил.
Восьмого марта мы стояли у двери учительницы. Я держал в руках цветы, Генка — коробку со своей скульптурой. Он все-таки ее взял.
— Только бы на тетку опять не нарваться, — сказал Генка.
К счастью, на этот раз дверь открыла сама Татьяна Алексеевна. Мне показалось, что она ожидала увидеть кого-то другого.
— А-а, это вы, ребята, — сказала она как-то растерянно.
— Вот решили зайти, поздравить, — сказал Генка.
Я протянул цветы, Генка — коробку.
— Ой какие вы молодцы, — оживилась она. — Да что же мы стоим, проходите.
Мы вошли.
— Ну какие же вы молодцы, что пришли, — повторяла Татьяна Алексеевна. — А цветы просто изумительные!
Она засуетилась, ища вазу.
— А тут еще что-то, — она подошла к коробке. — Посмотреть можно?
— Конечно, — хрипло сказал Генка.
