В этой части лаборатории было еще холоднее, а за плотными створками, отделяющими криоотсек, наверное, просто мороз. В небольшом аппендиксе, примыкающем к отсеку стояли полноватый мужчина в странном, видимо, защитном костюме абрикосового цвета и Дана. Девушка увидела Шептунова и нахмурилась.
— Знакомьтесь. Это Богдан Шептунов, прибыл к нам проводить расследование. А это доктор Мякишев Феофан Аркадьевич. По совместительству ксенобиолог и патологоанатом. Он не успел рассказать о цели своего визита, Феофан Аркадьевич.
— Очень приятно, — Дан крепко пожал протянутую руку и дружелюбно ответил:
— Взаимно. Не знаю, вводил ли вас Шауров в курс дела по поводу нашего пребывания на станции? Если вкратце, мы расследуем инцидент годовой давности. Это когда совершили нападение на Янус. А также его последствия. Больше сотни мертвецов на неуправляемом корабле. Альберт сказал, что несколько трупов подвергли криозаморозке для дальнейших исследований. Это так?
— Да, так. Глупо упускать возможность изучать представителей планеты. Янус неконтакт. Добыть образцы живых тканей задача практически невыполнимая. Говорить даже о временном пребывании разумных представителей цивилизаций Януса на станции для проведения тестов или взятия проб нереально. Так что это горе, так получается, удача для нас, ученых. Тоже хотите полюбопытствовать? — спросил Феофан, чуть подслеповато щурясь. Затем вынул из кармана очки и водрузил на нос.
— Хочу. С вашими комментариями, если возможно.
Дана тихо фыркнула. Мякишев кивал головой, думая о чем-то своем.
— Ну, конечно же. Переодевайтесь. Дана, выдай ему защитный костюм. В криоотсеке холодно, и там много ценных материалов. Так что костюм лишь отчасти для вас, больше от вас. Я подожду здесь. Вы видели аборигенов? Леопольд показывал записи со спутника?
— Не успел.
— Ну, тогда вас ждут новые впечатления, — Феофан выжидающе уставился на Богдана. Тому показалось, что в глазах доктора нехорошие такие пляшут чертики, ехидные. Думает — слабак? В обморок, как кисейная барышня ляпнется? Шалишь, доктор. Шептунов нарочито широко улыбнулся и обернулся к девушке.
— Я за вами.
Я мрачно брела по дороге, месила ногами жидкую грязь. С утра зарядил мелкий дождь. Прошло полдня, а он все моросил, моросил. Вода медленно пропитывала одежду, делала ее тяжелой и сырой. Настроение никакое, состояние тоже. Хотелось нормальной еды, а не размокшего хлеба… и согреться. В тепло я стремилась больше всего. Четвертый день пути и пятый — побега из Тшабэ.
