Наталья Олеговна развела руками и неожиданно ослепительно улыбнулась.
– Так-так, – произнес я озадаченно. – Теперь понятно. И как мне действовать? Попробовать отговорить, или наставить на путь истинный?
– Попробуй, но, думаю, ни к чему хорошему это не приведет. Она опять фыркнет и выкинет еще какой-нибудь фокус.
– А тогда как же?
– Решай сам. Действуй по обстоятельствам.
"Выпори ее ремнем от моего имени!" – опять послышался голос Валерия Алексеевича.
Наталья Олеговна поморщилась.
– Вот как раз, Глеб, будет повод попрактиковаться, и испытать на себе все прелести общения с подрастающим поколением. Ты ведь у нас уже взросленький мужчина, и не за горами то время, когда проблемы воспитания сделаются для тебя актуальными.
Я скромно потупил взор, вспомнил своего классного руководителя, и подумал, что Наталья Олеговна наверняка кем-нибудь классно руководит. Это не считая Валерия Алексеевича. Она ведь педагог.
Я чинно заявил, что, разумеется, в мои планы входит.., но предстоит еще много работать над собой, прежде чем… Черт меня дернул за язык! Наталья Олеговна вычислила все мои мысли, усмехнулась, и пожелала успехов в работе над собой. Мы вежливо простились, и я отключился. По- моему, я был красный, как рак. Но не поручусь. Все же, с момента, когда я последний раз побывал в учительской, прошло… О, Боже, как летит время!..
Пять минут спустя раздался звонок в дверь. Я отворил – на пороге стояла Валентина. Взор ее, что называется, блуждал. В руке она держала чемодан довольно приличных размеров. Отсутствие макияжа и небрежность туалета свидетельствовали о том, что бегство было стремительным.
Если бы мне сказали, чем закончится этот визит, я бы не поверил. Потому что поверить в это было невозможно и немыслимо. Это нужно было испытать. Но в тот момент я ничего не подозревал, и довольно буднично произнес роковое слово:
– Входи.
Она несколько помедлила, оглянулась, и боком переступила порог. Я подхватил чемодан – судя по всему, он был набит артиллерийскими снарядами среднего калибра.
– Там домашний халат и книжки, – пояснила Валентина, и как-то жалко улыбнулась.
У меня защемило сердце, и комок подступил к горлу.
"Боже мой, совершеннейший ребенок! – подумал я. – Все еще тот возраст, когда любая размолвка кажется трагедией, а любой пустяк – катастрофой".
– Ну, что дальше делать? – спросила она.
– Первое. Снимай туфли – вот тапки. Второе. Создаем непринужденную атмосферу. На дворе дождь и слякоть (на улице было двадцать восемь градусов, и с мая ни одного дождя), ты озябла и промокла. Тебе нужно принять ванну, выпить вина, потом ужин, кофе, и далее легкая музыка. Разговоры только о возвышенном.
