— Тебе еще повезло, легко отделался! — решила успокоить Сергея девушка. — В соседней палате лежит твой ровесник, а у него…
Нет, отделался Серов нелегко: полностью оторвало левую руку и левую ступню. Осколки как будто знали, куда целить, и прошли именно там, где его тела коснулись круги Чертова Пупка.
С протезом для ноги армейское начальство проблему решило быстро. Ходил Сергей кое-как, но все-таки сам. А вот рука восстановлению не подлежала.
Мать умерла от инфаркта, как только узнала о том, что сына покалечило.
Наступила поздняя осень, когда двери госпиталя наконец-то закрылись за служивым. Одиночество Серов воспринял как факт: ни одна девушка не хотела связываться с увечным, но никакой злости на девиц у парня не было.
Оставалось в жизни последнее дело. Решение об этом Сергей принял еще там, под градом пуль, когда Володька Сечин сознательно простился с собственной жизнью, прикрывая отход взвода.
«Шерому надо все рассказать. Он должен знать правду!» — не выполнить это решение — значит предать память о товарище. Почему-то именно так связались в голове Сергея прошлое и будущее.
Поэтому в последнее воскресенье октября ржавый «пазик» вез Серова в Волчищево, усиленно подпрыгивая на ухабах, как на трамплинах.
* * *
Вышедшего из ворот соседского дома мужика Сергей не узнал. После пропажи внучки здоровенный Михаил Шерый ссохся и даже, кажется, стал меньше ростом.
— Чего тебе, парень? — не глядя на Серова, куда-то в бороду пробубнил Михаил.
— Не узнаешь?
Парень стоял правым боком к Шерому, и тот не мог видеть телесного недостатка.
— А… это ты, сосед. Надо же, как вырос! Ты куда ж настолько запропастился?
— Служил я, дед Михаил. Служил…
Шерый пристально оглядел ногу Сергея, неестественно отставленную в сторону.
— Ранили, что ли?
— Есть такое!
Теперь уже на лице Шерого появился интерес, и даже выражение легкого уважения.
— Воевал, значит.
— Воевал…
— А от меня чего хочешь?
— Хочу признаться.
— В чем?
Сергей поежился и с каким-то испугом взглянул в глаза Михаила.
— Я был последним, кто видел Ирину живой.
— Ты?!
Шерый отшатнулся от парня. Лицо его стало белым как мел.
— Да, я! Она пропала в Чертовом Пупке. Я не смог ее остановить. Не успел…
— Ах ты, сволочь!.. — Михаил замахнулся сухой жилистой рукой, но увидел левое плечо Серова. — Кабы ты не был калекой, я бы тебя…
Сергей уже не слушал проклятия, несущиеся ему в спину.
Торопливо ковылял к Чертовому Пупку.
* * *
Сергей еле брел по заросшей дороге к полю: он здорово исхудал за четыре месяца, проведенные в госпитале. Мышцы, натренированные для выживания, исчезли, плечи поникли, и сам Серов, как и Шерый, будто съежился. И даже семнадцатилетним Сергей весил, наверное, килограммов на пятнадцать больше.
