По улицам, по переулкам, в кафе, на площадях — появились люди, поминутно вынимавшие фотографию китайца и всматривавшиеся в прохожих. В частные квартиры заходили странствующие торговцы, продавцы фруктов, покупатели сырья, шарманщики и плясуны. Все они имели необъяснимое желание оглядеть всю квартиру — от подвала до кроватей — и все по-непонятному интересовались Китаем и китайцами. И у всех торговцев, шарманщиков, продавцов мороженого — в руках были фотографии китайца. Это все должно было бы казаться странным, если бы город всмотрелся в фотографию. Но — поверьте мне — город всматривался и не находил ничего странного в том, что люди ходят с портретом китайца. Простите, но для европейца китайцы все на одно лицо, как зернышки гороха. Живое лицо видит рассматривающий фотографию, живое лицо знаменитого китайского вождя коммунистической революции на Востоке. Смотрит и любуется. Новая эра начинается для Европы и Азии, и почему не полюбоваться и почему не спросить:
— Не живут ли в этой квартире китайцы?
Может быть, шарманщик или продавец мороженого или, наконец, почтальон хочет от радости по-братски разлобызаться с китайцем.
Вот почему великий Ипатьевск, весь в дыму химических заводов, сохранивший веселое сердце и ясный ум, — не удивлялся.
Не удивлялся бы он, если б появился в руках всех портрет поляка.
Дело в том, что над виадуками, висячими мостами, где с пением Интернационала над городом проносились поезда, над небоскребами, имевшими оранжевый цвет, над трубами, похожими на частокол вокруг города, рвались парашютные бомбы, наполненные розовым светящимся воздухом. Воздух вился в кольца, гремел волнами радио, как дождь сухую землю, наполняя сердца лозунгами и восклицаниями:
— Привет Коминтерну!
— Долой интриги Антанты!
— Да здравствует коммунистическая революция восставшего Востока!
И вдруг — огненная полоса пронзила небо:
— Товарищи, радуйтесь!
— Товарищи, слушайте, слушайте и смотрите!
— Варшава наполнена повстанцами. Бои на улицах Варшавы. Пилсудский разорван толпой. Совет министров погиб в своем дворце.
— Товарищи, в Польше коммунистическое восстание!
— Товарищи, власть в Варшаве взята пролетариатом!
Тысячи газетчиков вынырнули из всех переулков:
— Подробности польской революции. Мировой пожар.
— Антанта в тревоге!
Да не одна Антанта была в тревоге.
Горбатый старичок в длинной грязной рубахе, пробиравшийся по наполненным народом улицам Ипатьевска, с тревогой смотрел на небо. Если бы кто-нибудь имел такой тонкий слух, что слышал бы, как падает пушинка, скажем для правдоподобия — мокрая, он, наклонившись к уху старичка, расслышал бы, как старичок бормотал по-немецки ругательства, совсем не подобающие к употреблению в таком возрасте.
