Наргинау не привыкла к быстрой русской речи и почти ничего не могла разобрать, но все же она догадалась, что от ее услуг отказываются. Ей стало обидно. Хазин был куда приветливее… А этот… Еще на морском берегу, в день приезда милиционера в Улак, она подумала о том, что будет служить ему, стирать матерчатую одежду, чинить кухлянку, готовить еду, убирать в комнате. Ей нравилось это делать, потому что у нее не было мужчины, о котором она могла бы заботиться, кому могла бы отдавать теплоту своего сердца. Наргинау ведь не виновата в том, что ее мужа унесло на льдине и она стала вдовой. Таких вдов замуж не брали — считалось, что муж ее может превратиться в оборотня и прийти за своей женой в страшном облике тэрыкы[14]. А бывало и хуже: унесенные на льдине посещали своих жен тайно, во сне, и даже случалось, что потом у тех появлялись дети.
Наргинау как-то виновато улыбнулась и быстро вышла из комнаты.
Присаживаясь к столу, Драбкин вздохнул:
— Зря мы так с ней…
— Может быть, — согласился Сорокин, — но мы не имеем права поступать иначе.
Рано утром перенесли на зеленый бугор деревянные части будущей школы и товары. Уголь пока остался на берегу. Омрылькот заверил: больших штормов больше не будет.
Сорокин достал инструкции по сборке дома. На чертеже домик был круглый, приземистый.
— Чисто яранга, — усмехнулся милиционер. — Зато собирать просто: ставь стенки да крепи. Работы всего на два дня.
И действительно, через два дня среди яранг поднялось необыкновенное сооружение — круглый деревянный дом с окнами. На макушке его торчала высокая железная труба.
Разбирая груз, Сорокин с ужасом обнаружил, что не хватает ящиков с карандашами и тетрадями. Он несколько раз переворошил все, но… ящиков нигде не было.
— Должно быть, по ошибке выгрузили в Анадыре, — предположил Драбкин.
Что же теперь делать? Как начинать учебный год? Плыть на вельботе в Анадырь невозможно — очень далеко. Омрылькот посоветовал купить карандаши и тетради в Номе. Пути туда — всего день от зари до зари при попутном ветре.
Сорокин прибежал в недостроенную школу, где работал Драбкин.
— Сеня, срочно развертывай свою лавку и торгуй! — крикнул он удивленному милиционеру.
— Что стряслось? То торопил со школой, теперь с лавкой.
— Наторгуешь пушнины — и в Америку! — торопливо сказал Сорокин.
— Да ты что — рехнулся? — вскинулся Драбкин. — Мигрантом хочешь стать? Сбежать с пушниной? Видали мы таких субчиков!
— Да нет! — махнул рукой Сорокин и объяснил все.
