Пэнкок различил на берегу горящий костер. Это было необычное пламя — высокое, плотное, увенчанное густым жирным дымом.
Все с тревогой уставились на костер. Наконец Млеткын высказал догадку:
— Да это жирный камень[13] жгут тангитаны!
Когда вельботы причалили, все убедились в том, что шаман был прав. Учитель и милиционер с почерневшими лицами сидели у костра.
Омрылькот подозвал Тэгрына и велел перевести русским:
— Завтра всем селом возьмемся и перетащим ваше дерево на зеленый бугор.
Петр Сорокин не ожидал такого и растерянно стал благодарить:
— Большое спасибо, очень благодарны…
— Не стоит, — усмехнулся Омрылькот и обратился к Драбкину: — Вам мы дадим в помощь человека, который будет караулить товар. Можете быть спокойны — здесь, на берегу Улака, ничего не пропадет: у нас нет воров.
— Да я, в общем-то, не из-за этого… Мало ли какое стихийное бедствие… — забормотал Семен.
— Сегодня Рычын будет сторожить товары, — а завтра и это перетащим на зеленый бугор, — заключил Омрылькот и отошел.
Млеткын последовал за ним, внутренне осуждая эрмэчина. Не надо было помогать так открыто. Сначала надо дать белым почувствовать их беспомощность, дать понять, что без таких, как Омрылькот, им тут и пальцем не шевельнуть.
Драбкин и Сорокин весело переглянулись и впряглись в канат, которым люди тащили на берег первый вельбот. Они вместе со всеми принялись громко подбадривать себя возгласом:
— То-гок! То-гок!
До ранней зари они помогали таскать мясо, жир и кымгыты на берег, сваливая добычу в мясные ямы.
Когда солнце взошло, усталые, перемазанные жиром и угольным дымом, они ввалились к себе в домик и удивились — комнатка их была аккуратно прибрана. На столе на большой черной сковородке шипела жареная моржовая печенка, а на печке пыхтел чайник. У окна стояла улыбающаяся Наргинау, в гимнастерке, плотно обтягивающей грудь.
— Трастите! — весело приветствовала она вошедших.
— Настасья! — удивленно воскликнул Драбкин. — Что ты тут делаешь? Зачем это?
— Моя тут рапота, вари, стирай, мой, — стыдливо прикрываясь рукавом, произнесла Наргинау.
— Что делать с ней будем? — спросил Драбкин у Сорокина.
— Не знаю.
— Может, возьмем на службу? Нам же нужен истопник.
— То истопник, а не повар и горничная, — жестко ответил Сорокин, — тебе бы еще личного слугу.
— Ну ладно, ладно, — обескураженно произнес Драбкин.
— Настасья, — мягко обратился он к женщине, — ты уж не обижайся… но… услуги нам не нужны. Мы должны все сами делать — и стирай, и мой, и вари… Вот как наладим школу, возьмем тебя…
