Никогда! Он им покажет! Настанет и его черед посмеяться над ними.
Беспокойная нотка все слышнее звучала в его песнях — горечь несбывшихся надежд. Голос его дребезжал, как зубья пилы, впивавшейся в дерево. Вскоре он уволился с лесопильни, отвез Мириаму в Лимуру к своей престарелой матери, а сам как в воду канул. Доходили слухи, будто его видели в Найроби, Момбасе, Накуру, Кисуму и даже в Кампале. Будто бы он отсидел в тюрьме и вроде бы женился на девушке из племени луга и да.
Мириаму ждала. Лежа в холодной постели летними ночами, она вспоминала мгновенья сладкой боли под сенью ильморогского леса, на ложе из папоротников и травы. Родители отказались от нее, впрочем, она все разно не вернулась бы к ним. Она ждала ребенка, и это служило ей утешением; трогало и ласковое отношение свекрови. Родился малыш, и жизнь наполнилась смыслом. Снова поползли слухи: белые готовились к войне между собой, черных юношей, сыновей родной земли, вербовали на эту бойню. Неужели правда? Внезапно объявился Вариуки. Ей сразу бросилось в глаза, как он изменился. Стал скуп на слова. Куда подевался весельчак, вечно насвистывавший песенки? В чем причина такой перемены? Пробыв дома неделю, он вдруг объявил: поеду воевать. "Непоседа, — сокрушалась Мириаму, — чем ему дома плохо?"
Вариуки был одержим одной мечтой: стереть из памяти жестокое унижение, забыть насмешливые взгляды. Он сражался в Египте, Палестине, Бирме, на Мадагаскаре. О смысле войны, о том, за что воюют черные люди, он не задумывался. Лишь бы она кончилась поскорее. Может, удастся вернуться домой не с. пустыми руками? Тогда уж он добьется того, ради чего изъездил из конца в конец всю Кению. Англичане сулили черным солдатам денежное вознаграждение и работу, когда нечестивые немцы будут разбиты.
После войны он появился в Лимуру, исхудавший, но еще более утвердившийся в своей решимости. Недели две Мириаму грелась в отсвете былого пламени. Он рассказывал забавные истории о войне, пел сыну солдатские песни. С ней был ласков, как прежде, она вновь забеременела. Он стал подыскивать работу, На обувной фабрике в Лимуру бастовали рабочие, хозяева их уволили. Безработные осаждали ворота фабрики, предлагая свой пот и кровь в обмен на медяки. Забастовщики пытались помешать штрейкбрехерам — предателям общего дела, — но вмешалась полиция. Полицейские оттеснили дубинками пикетчиков и провели штрейкбрехеров но фабрику. Но Вариуки и здесь не повезло — видать, родился он под несчастливой звездой. Снова с толпами безработных бродил по улицам Найроби. Вернувшимся с войны солдатам не дали ни денег, ни работы, а "праведные" англичане и "нечестивые" немцы улыбались и пожимали друг другу руки.
