-
Обязательно.
Вот только
«Робинзона»
вашему сыну
передам...
-
Славке отдашь,
он найдет, как
отправить. И
пусть Пашке
скажет, что
папка через
две недели сам
приедет и заберет
его насовсем.
Хватит ему на
фюрерскую морду
смотреть, забудет
скоро, как отец-то
выглядит. Если
этот доктор
мне своими
грязными лапами
сепсис не устроит,
или медсестра
новоявленная
со своей заботой...
Как блондинку
зовут?
-
Настя.
10.
Последняя книга
Старый
был прав во
всем: и домой
давно надо
возвращаться,
и мама с ума
сходит, и с
беспризорной
жизнью пора
завязывать,
а то скоро вши
заведутся. Ночь
еще не кончилась,
Ершик как раз
успел кое-как
помыться холодной
водой, а когда
включился свет
и из динамиков
зазвучала
знакомая веселая
песня, он уже
надевал свитер.
Пробираясь
к палатке Георгия
Ивановича,
услышал недовольный
голос уборщицы:
- Это
какая ж сволочь
тут такую лужу
наплескала?!
Особист
возник на пороге
опять без
приглашения,
Ершик не обрадовался
его появлению,
хотя тот ничем
не был виноват
перед Старым,
патрон заклинить
может у каждого
и в любой момент.
- Ты
ведь не родственник
Самарину?
- Не
родственник...
- Врать не было
смысла, арестовывать
его вроде пока
не за что. – Я
уйду отсюда
сегодня, домой
пора. И дело
еще одно есть.
- Я
тебе выпишу
пропуск на
свободный
проход. Сроком
на неделю. Успеешь
дела закончить?
Ершик
не верил своим
ушам, с чего бы
вдруг к нему
такое расположение?
Из-за того, что
Старый особисту
жизнь спас? А
он сам все-таки
имеет к нему
какое-то отношение,
хоть и просто
приятель, а не
сын родной?
Офицер присел
рядом, развернул
свою папку,
начал заполнять
бланк пропуска:
- Имя
полностью?
-
Павленко Ерофей
Шалвович.
Особист
посмотрел на
него так же
странно, как
только что
смотрел сам
Ершик, но никак
удивившее его
имя не прокомментировал.
Специально
их, что ли в этот
особый отдел
набирают таких:
без эмоций, без
чувства юмора?
Может, и специально.
А может, другие
не приживаются,
столько людей
допрашивать
– никаких нервов
не хватит. Эту
сцену и застал
Георгий Иванович:
задумчивого
Ершика и особиста
рядом с ним,
заполняющего
какую-то бумагу
в папке-планшете.
Офицер быстро
сообразил,
почему старый
учитель вдруг
побледнел и
скомкал в руках
мокрое полотенце:
- Это
не то, что вы
подумали, молодой
человек не
арестован. И
это не допрос.
- Он поставил
внизу подпись
с завитушкой
и отдал бумагу
Ершику. – Неделя.
И тебя здесь
не должно быть.
А
его тут уже
давно не должно
быть. Если бы
не Майя и Старый...
Или наоборот?
Родного-то отца
Ершик давно
не видел, и скучал
по нему. Не
воспользоваться
ли пропуском,
чтобы поискать
его на «красной»
линии? Но на
это уйдет не
один день, а
ему еще надо
попасть на
Пушкинскую.
