Они ему были не нужны.
Еще!
— Если я тебя снова поцелую, — сказал он, думая заткнись, заткнись черт тебя побери, — я не буду тебя больше задерживать.
Только поцелуй, не "более", — сказал он себе.
Поцелуй не может осквернить.
Поцелуй, это просто поцелуй, и она возвышалась на нем, ради богов.
— Это ничего не изменит между нами.
Лучше ей понять это сейчас.
— Кроме того, ты должна мне рассказать, что тебе сделали.
Переговоры? Действительно? Способ увильнуть.
— Я — уверенная, свободная женщина, поэтому, я — согласна, что поцелуй ничего между нами не изменит, — сказала она с случайно — раздраженно? — пожала плечами.
— Объятия это не самое главное.
Но рассказать о том что произошло? Обещать не буду.
Эта "уверенная" и "свободная" женщина действительно не хочет прятаться за него и и крепко держать его, как только что его губы? Она действительно хотела его поцелуя и ничего иного? Это восхищало его.
Действительно.
Это не разочаровало его.
Разве что чуть-чуть.
— Сейчас я просто хочу целовать твои губы и тело, — сказала она и ее щеки залил румянец.
Она уже не так уверена как вначале?
— Но не волнуйся.
Я только немного потрусь о тебя.
Так, что если мы закончили этот разговор, я бы хотела приступить.
Несмотря на некоторое разочарование — он восхишался тем, что она была готова его поцеловать, ничего не прося в замен, в его крови вспыхнул пожар, и распространился по всему телу.
Его вены превратились в реки лавы, мышцы пылали от напряжения.
Использовать его тело? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста.
Я сказал еще!
Она была необычным смешением невинности и геодонизма.
Он — нежелания и восторга.
Он должен остановить это сейчас, пока все окончательно не вышло из-под контроля.
Контроль.
К черту его.
Он должен действовать рационально, вместо того чтоб разговаривать с самим собой, и быть с ней.
На самом деле, ему было необходимо поговорить с собой и с демоном, прекратить все это и оставить ее.
— Ты мне напомнила, что могла сегодня умереть, — мрачно сказал он.
Хорошо.
Ничто не беспокоило его больше, чем мысли о смерти.
— Ты ранимая.
Возразил он.
— Ну и что?
— Ну и что? — он мог только покачать головой.
Похоже ее это не тревожит так сильно, как людей за которыми он наблюдал.
Она не сдавалась и ничего не боялась, на протяжении долгого времени, и похоже не собиралась это менять.
Он до боли сжал челюсти.
Она должна была жить вечно.
— Неужели ты сейчас хочешь поговорить? — спросила она, краснея.
Если нет, то я думаю, что могу прикасаться к тебе еще немного.
