сжимал он стебель чудо-розы
и кровь меж пальцев запеклась.
"Как странно,- думала принцесса.
Он никогда не рвал цветов,
хотя и слыл большим повесой
и ферлакуром средь шутов".
Сумерки империи
Болтливый ручеек сбегал с крутого склона,
шуршала под ногой пожухлая листва,
апрельский теплый день глазел на нас влюбленно,
и освежала взор кипучая трава.
Опушкою лесной гуляли мы с Варварой,
ей было сорок пять, а мне пятнадцать лет,
она была резва и не казалась старой,
и пахла плоть ее, как яблочный рулет.
Как мучила меня прожженая кокетка!
"мой маленький Пьеро, вам нравится мой мех?"
Я опускал лицо - оттянутая ветка
хлестала по глазам, и раздавался смех.
"Постой же, - думал я, - отмщенье будет страшным.
Все веточки, дай срок, тебе припомню я".
...И через восемь лет студентом бесшабашным
я к тетке на постой вновь прибыл в те края.
"А что, жива еще супруга землемера?"
осведомился я за чаем невзначай.
"Варвара-то? Жива, все прыгает, холера.
Ты навести ее, Петруша, не скучай".
Недели не прошло - она сама явилась,
сдобна и весела, румяна, как лосось.
"Ах Петенька, дружок, студент... Скажи на милость!"
"Пришла, - подумал я злорадно. - Началось".
Ага. Уже зовет Варвара на прогулку.
Зачем не погулять? Идемте, говорю.
Варвара на меня косит, как жид на булку.
Коси, ужо тебе я булок подарю!
Все тот же ручеек. Кругом бушует лето.
Я ветку отогнул - и Варьке по лицу.
"Ах, Петенька, за что?" - Стоит и ждет ответа,
боится надерзить красавцу-молодцу.
Я ветку отогнул - и снова ей по харе.
У дамочки в глазах горючая слеза.
Я за спину зашел и стиснул бедра Варе
и заметалась дрянь, как в банке стрекоза.
"Любимая моя, - я зашептал зловеще,
все эти восемь лет я тосковал по вас...
Отриньте ложный стыд, снимите ваши вещи
и дайте утонуть в пучине ваших глаз."
Дрожит как холодец расплывшееся тело,
и пальчики дрожат, и пуговки трещат.
Разделась наконец, готова уж для дела.
Лопочет ручеек, пичуги верещат.
И рассмеялся я, как оперный Отелло,
вещички подхватил и резво побежал.
"Что, старая карга, студента захотела?
Прощай, моя любовь, прощай, мой идеал!"
Я утопил в реке Варварины одежки,
потом как зверь лесной прокрался к ней назад.
Смотрю: любовь мою уж облепили мошки,
и комары ее со всех сторон едят.
Тут я из-за кустов завыл голодным волком
и Варенька моя рванула голяком,
вопя и вереща, бежит лесным проселком,
и на опушке вдруг столкнулась с мужиком.
Мужик, не будь дурак, схватил мою Варвару,
на травушку пихнул и ну ее валять.
