— Ну, этих твоих… охрану. Надо им придумать такое-то название, а то вон даже у властей есть «Беркут» и всякие там «Снежные королевы». Ты «Час Быка» Ефремова читал?
— Ну и?
— А там были такие специальные ребята, в чьи обязанности входило все видеть и, если надо, вмешиваться. Совсем как у нас. Так вот у них была эмблема — «глаз». Чем плохо? — предложил я, приканчивая третий бутерброд и одновременно пытаясь открыть одной рукой бутылку «пепси». Получалось плохо. Зам придержал бутылку, пока я «сворачивал ей голову». Теплое «пепси» после такой встряски нервно полезло мне на штаны. Я выругался, подскочил и стал отряхиваться.
— Глаз так глаз. Не в названии дело. Можно и задницу на рукав повесить. Мне все равно. Дело не в эмблеме, а в том, как к ней будут относиться сами бойцы, да и другие люди. Но ты, пожалуй, прав: какая-то эмблема нужна, отозвался Вадик. — Кончай мочить штанишки и пошли. Пора уже.
— Я сегодня пойду в город, — сказал мне Вадик, доедая жареную в микроволновке курицу. Мы так и не приучились готовить. Микроволновая печь была для нас лучшим выходом из положения.
— В какой? — поинтересовался я. Вопрос был уместен, так как мы могли свободно «пойти» в любой город мира.
— Сначала в Тбилиси за поваром, а потом в Москву.
— А «престольная» зачем тебе сдалась? — удивился я, пытаясь вилкой разделать ананас.
— Ты секретаршу выбрал? — зам ответил вопросом на вопрос. — Да оставь ты в покое фрукт. Или пусть живет, или зарежь качественно. Издеваться-то зачем?
Скорее, ананас издевался надо мной — не ломался. Вилка втыкалась в него свободно, а выходила с трудом. Когда с усилием мне удавалось забрать столовый прибор назад, создавалось впечатление, что не я в него, а он в меня тыкал ручкой от вилки. Наконец я внял гласу разума и, отложив вилку, потянулся к кобуре.
— Эй-эй-эй! — выкрикнул Вадик, отводя мою руку в сторону и протягивая мне нож.
Я залюбовался на оружие. Нож был не складной и носился в небольших ножнах на поясе. Шестидюймовое лезвие в ширину имело лишь пол-дюйма и было заточено с обеих сторон. Весь нож напоминал ивовый лист, а лезвие гармонично дополняла рукоятка, покрытая по японскому обычаю плетенкой из тонкой кожи черного цвета.
— И откуда ты только такие вещи берешь? — спросил я с завистью.
— Китай, — произнес Вадик так, как будто на вопрос о скрипаче сказал: «Паганини».
— А это, слава Богу, не Китай, — я указал ему на свой костюм «Адидас».
— Мужичье, — скривился зам. — Я про настоящий Китай говорю. Его делал хороший мастер. Нож очень трудно затупить, а заточить можно только на особо твердых наждаках, да и то, изрядно повозившись. Пойдем, что ли?
