Такого врага он не встречал никогда. Смерть плясала перед ним в образе этой странной девицы, смерть и позор. Позором больше, позором меньше. И губы гордого эльфа изогнулись и. покорные чарам, полыхнули огнем рукояти клинков его противницы. Вспыхнул шелк обмотки, но прежде, чем огонь успел опалить женские пальцы, мечи-цзяни были отброшены Кетрин далеко в сторону. Кувырок, прыжок, удар ноги в бедро, и пальцы, сложенные в щепоть «Клювом Феникса», наискось ударили в крестовину, выбивая меч из руки эльфа.
— Это был удар клювом, — любезно хмыкнула Кетрин опешившему противнику, — а теперь, ушастенький, поговорим по-другому.
Она резко крутанулась на месте, отбивая ладонью в плоскость клинка длинный кинжал, переброшенный эльфом в правую руку. Короткий шаг на сближение, и крыло «Феникса» ударило с прокрутом в незащищенный подбородок. С глухим чавканьем сломалась челюсть, коротко хрумкнула шея. Кинжал выпал из сразу ставших непослушными пальцев. Небо и звезды иного, чужого мира стали последним, что увидел в миг своей смерти эльф.
Удар тыльной стороной запястья в подбородок превратил тело шелкоухого в обмякшую куклу. Но Кетрин было некогда любоваться короткой агонией своего врага. Подобрав с земли свои мечи, она бросилась на помощь орку. Урук уже успел ранить эльфа в правое колено, но доспехи из звездного металла были крепким орешком для его ятагана. «Равный» орк отчего-то не пускал в ход, вернее, использовал только для защиты, атакуя врага верным ятаганом. Его лезвие, перекованное заново у лучших оружейников Черного Леса, уже было покрыто многочисленными зазубринами.
Но стоило эльфу на миг отвлечься, заметив нового врага, как Урук вновь бросился в атаку. Лезвия ударились с лязгом, щукой проскользнул по лезвию прямого меча ятаган, вонзившись в правую глазницу шелкоухого. Орк провернул оружие в и без того смертельной ране, выдернул и обтер вороненое лезвие обрывками эльфийского плаща.
Кетрин с хитрой улыбкой подняла с земли отсеченное ею первым же выпадом ухо эльфа и протянула Уруку, но орк в ответ только молча покачал головой, отвергая трофей. К удивлению спутников, он не стал рубить уши и убитому им эльфу, злобно бросив в пространство и никому конкретно не адресуясь:
— У мертвого волка уши брать надо. А это — даже не волки…
Лишь под утро пришел в себя Карим-Те, лишь к утру оправился нганга от удара рукоятью эльфийского кинжала. Но, только когда огненное яблоко солнца наполовину поднялось над горизонтом, нганга смог сесть на коня. С Бронеславом получилось еще лучше: от чародейского порошка ведьмак проспал три часа богатырским сном. Потом даже голова не болела от странной волшбы. Придя в себя, Бронеслав первым делом принялся лечить рану лежащего без сознания Карим-Те. Ее уже наспех перевязала Кетрин, но ведьмак как лекарь стоил дюжины девиц. Стоило ему снять пропитанную кровью повязку и на миг приложить ладони к еще кровоточащей ране, как на рассеченной коже образовалась вишневая корка запекшейся крови.
