Пошевелив пальцами и почесав коленку, я все же, пришел к выводу, что оторванная и возвращенная конечность является моей собственностью, и больше никаких вопросов. Я даже пупырь нашел, который полтора года назад поставил мне инопланетный комар во время моей экспедиции по топям планеты Баскер.
Якудзянский флот проследовал за нами до самой границы своих владений. В драку не вступали, но и на наши запросы сурово молчали. Я их прекрасно понимал. Приняли, понимаешь, гостя со всеми почестями, а он совершил такую подлость. Я бы даже сказал более категорично, подлянку. На прощание, уже на границы зоны, я послал правительству якудзян срочную радиограмму с уведомлением, что приношу свои глубочайшие соболезнования и извинения по поводу совершенного преступления с обещаниями отсидеть положенный местным законодательствам тюремный срок у себя на родине.
Это слегка размягчило якудзян и они ответили, что будут всегда рады видеть меня у себя в столице. Но, если только будет иметь место справка с мест лишения свободы о полном искуплении мною тяжких преступлений.
На том и разошлись.
— Куда? — помахав в центральный обзор удаляющимся якудзянам, я перешел к делам рабочим.
— Туда, — ответил Волк, включая дополнительные усилители.
— Понятно, — после операции немного болела голова и переспрашивать очевидное не хотелось. Туда, так туда. Волк не дурак, разберется с дорогой.
Опираясь на стенку, я дополз до каюты отдыха и свалился в гамак. Кровать давно уже забронировал Кузьмич, устроив на нем черт знает что. На одной половине именно саму кровать, с неизвестно откуда добытыми перинами, подушками и многочисленными одеялами. А на второй — стандартно метровую шахматную доску. Играл Кузьмич преимущественно сам с собой и все больше в шашки. В игру под названием «Чапаев». Вместо шашек на клетчатой поверхности лежали драгоценные камни, полученные обманным путем еще от куколки.
Я поправил под головой фуфайку, оставленную фуфаечниками, накинул поверх себя драный плед и стал наблюдать за Кузьмичем. Он в данный момент резался в шашки. За красные рубины играл он сам. А за белые алмазы, как бы, Хуан. Ходил Кузьмич.
— А мы вот сейчас вот этого офицеришку, — бабочек прищурился и лягнул ногой рубин величиной с хорошее бройлерное яйцо. Оно покатилось по доске и сбило сразу два алмаза. Кузьмич радостно взвизгнув, обозвал Хуана невезунчиком и захватил в плен сраженные камушки.
— А сейчас мы нанесен решающий удар по твоим центральным войскам, — Кузьмич послюнявил пятку и пустил ее в дело. Но промазал, — Ничего себе!? Промазал? Не считается. Перезапуск хода! Не возражаешь, Хуан?
