Возможно, она оценивала прочность сети и размер попавшей в нее рыбы? Но зачем? Книги умалчивали о марсианских рыболовах. Особенно о мужчинах. В них говорилось, что однажды некий бог по имени Малан плюнул или сделал нечто неприличное (в зависимости от версии), и после этого жизнь, подобно болезни, зародилась в неорганической материи. В них говорилось еще, что движение было первым законом жизни, первым ее танцем, и этот танец был единственным разумным ответом неорганическому… танец есть средство оправдания жизни, ее становление… а любовь – это болезнь органической субстанции – и, значит, субстанция неорганическая?..
Я тряхнул головой, – засыпая, – и резко поднялся.
– М'нарра.
Теперь ее глаза внимательно изучали меня. Когда наши взгляды встретились, она опустила веки.
– Я устал и хотел бы ненадолго прервать занятия. Я не спал уже много ночей.
М'Квайе кивнула – земному жесту согласия она научилась у меня.
– Хочешь ли ты отдохнуть и увидеть истину учения Локара во всей ее полноте?
– Простите…
– Хочешь ли ты увидеть Танец Локара?
Этот чертов язык витиеват почище корейского: сплошные намеки и иносказания.
– Да, конечно. Я был бы просто счастлив посмотреть его в любое время.
Затем добавил:
– Но до этого я попросил бы разрешения сделать несколько фотографий…
– Время настало. Оставайся здесь. Я позову музыкантов.
Она вышла в дверь, за которой я еще никогда не был.
Неплохо. Если верить Локару, не говоря уже о Хэвлоке Эллисе, танец – высочайшее искусство. Что ж, прямо сейчас я увижу, что подразумевал под высочайшим искусством умерший сотни лет назад философ. Я протер глаза и несколько раз наклонился, касаясь пальцами пола. Кровь застучала у меня в висках, и тогда я сделал пару глубоких вдохов. Снова наклонился и тут услышал какое-то движение за дверью.
Для трех женщин, вошедших с М'Квайе я, наверное, выглядел так, словно собирал на полу шарики, которых мне явно недостает.
Я кисло улыбнулся и выпрямился, мое лицо порозовело, и не только от физических усилий. Я не ожидал их так скоро.
И вновь вспомнил Хэвлока Эллиса с его небывалой популярностью.
Маленькая огненноволосая куколка, завернутая, как в сари, в прозрачный кусок марсианского неба, смотрела на меня удивленно, как ребенок при виде незнакомого яркого флага на мачте.
– Привет, – сказал я ей, или что-то в этом роде. Прежде чем ответить, она поклонилась. Очевидно, мой статус несколько возрос.
– Я буду танцевать, – ее губы казались окрашенными в цвет крови на бледном, как камея, лице. Глаза оттенка мечты и небосвода смотрели мимо меня. Она медленно проплыла к центру комнаты. Застыв там, как изящная фигурка на фризе этрусков, она то ли была полностью погружена в самое себя, то ли внимательно рассматривала орнамент на полу.
