Следы преступления следовало скрыть. Витек решил переставить бутылки так, чтобы полные оказались на переднем ряду, а пустые скрылись за ними. Он выгреб все, что находилось в баре, перед собой на ковер, и увидел выключатель, видимо, для подсветки. Щелкнул им, но незримая лампочка не зажглась. Витек выключил и включил снова. Ничего. Решив, что починкой лампочки можно будет сгладить свою вину перед хозяевами, Витек вновь дважды щелкнул выключателем.
Задняя стенка бара вдруг неслышно отошла в сторону, открыв небольшое углубление, проделанное в стене. Из него Витек извлек небольшую металлическую коробочку. Любопытство пополам с алкоголем двигало его дальше по стезе греха, и он легко вскрыл крышку с помощью отвертки, за которой даже не поленился сходить в кухню к своей авоське. И взору в момент протрезвевшего слесаря-инструментальщика открылись четыре аккуратные упаковки малоизвестных ему купюр зеленого цвета, с которых на него как-то очень по-доброму смотрел седовласый иностранец.
Сначала домой вернулась Елена. И была несказанно удивлена, встретив на пороге не законного супруга, а незнакомого пьяного оборвыша, который что-то лепетал про водяной кран. Елена не успела даже испугаться, лишь отметила про себя, что от мужа пахнет, обычно, намного лучше — и коротко скомандовала:
— Вон. Не то милицию позову.
— Шесть тысяч пятьсот рублей, — несгибаемо ответил Витек. — Смеситель в порядке. Работа тонкая…
— Три, не больше, — Елена нервно выдернула из ридикюля купюры, в любом состоянии понимая, что подобные типы всегда заламывают втридорога. К ее удивлению, чучело схватило деньги без спора и шмыгнуло за порог, гремя авоськой и лишь буркнув на прощание:
— Вот ведь жопа какая!
Елена пожала плечами и заперла дверь. Она не сочла нужным оскорбиться, поскольку была вполне довольна собственной фигурой и раньше уже слышала о ней весьма лестные отклики. К тому же бандит ее не бил, не пытался насиловать и даже, на первый взгляд, ничего не сломал в доме. Посему оснований портить себе настроение, заметно улучшившееся после похода в массажный кабинет, не наблюдалось.
У Сергея Степановича все обстояло сложнее. Начальник, Лев Семенович Бородинский, вызвал его по поводу неожиданно нагрянувшей проверки. Ревизорам кто-то накапал про последнего "конвертного" посетителя, которому их ведомство утвердило контракт, столь же выгодный для него, сколь убыточный для государства. Теперь ревизоры мрачно говорили о патриотизме, врагах отчизны и каленом железе, а такие разговоры всегда означают лишь одно: пришла пора делиться.
