«Шефство» не прошло бесследно. Лера изменилась. Она стала более естественной и не краснела по пустякам, как это было раньше.
— Как здоровье твоего папы? — Хотела спросить с утра, но с этими уроками… — Лера виновато улыбнулась.
— Уже лучше. Вчера он впервые пришел в себя. Врачи говорят, что всё самое страшное позади. К счастью, у него хватило сил доползти до дороги, И хорошо, что как раз и этот момент ехал водитель на грузовике. Мы даже не знаем, как его зовут, чтобы отблагодарить. Доктор говорит, что если бы его привезли на несколько минут позже, он бы умер.
— Я представляю, что вы с мамой пережили!
— Это были кошмарные дни. Мне кажется, что мама даже постарела.
— Ещё бы! Кто-то стрелял в Владимира Сергеевича? Зачем?
— Если бы знать, — вздохнула Рита. — Вообще мы живём в какое-то сумасшедшее время. Вчера рассказывали про какого-то маньяка. За месяц в Мирославле он задушил троих девушек.
— Я ничего не слышала ой этом.
— Я сама вчера случайно об этом услышала. Только недавно милиция поняла, что убивает один и тот же. Последняя жертва — ученица десятого класса двадцать восьмой школы.
— Ужасно! — Лера побледнела.
— Кстати, не хочу тебя пугать, но нам с тобой нужно быть осторожнее, — посмотрев на подругу, сказала Рита.
— Почему?
— Маньяк душит блондинок.
— Сегодня же перекрашусь в цвет чёрной вороны, — пошутила Лера.
— Действительно, нужно по городу объявить: «Все блондинки должны немедленно перекраситься. Блонд или жизнь!»
— Второе явно лучше.
Девушки вышли на проспект и пошли в сторону выставочного зала.
— Твоя выставка идёт уже больше недели, и я только сегодня нашла время сходить, — вздохнула Лера. — И зачем меня мама отличницей родила?
— Ну конечно, — Рита в первый раз за последнюю неделю рассмеялась. — Ты родилась с дневником под мышкой и кучей книг в придачу. С тех пор и зубришь.
— Не то слово. День и ночь. И зачем? Все равно всё знать невозможно. А тут столько предметов… Бедная моя юность! — Лера театрально всхлипнула.
— Я не буду тебе говорить, мол, бери пример с меня. Тебе уже нужно держать марку. Все привыкли, что ты — отличница. Если бы, не дай Бог, что-нибудь изменилось директриса и некоторые впечатлительные учителя заболели бы язвой на нервной почве. А я еле вытягиваю дохлые четвёрки, и то, чтобы не огорчать своих родителей.
— Знаешь, Рита, я бы отказалась от всех своих пятёрок, чтобы рисовать так, как ты.
— Ну, «так рисовать»… Пока ничего особенного.
— Не скромничай. Если бы ты не занималась живописью, ты бы училась в сто раз лучше, чем я.
