Пройдя через эту комнату, он снова попал в небольшой холл, в конце которого располагалась спальня Рейчел. Дверь в нее была приоткрыта, и Купер, тряхнув головой и приняв решительный вид, сделал еще пару шагов. Неожиданно прямо перед ним дверь широко распахнулась, и на пороге появилась Рейчел. Трудно сказать, кто из них был больше удивлен. Оленьи глаза Рейчел широко раскрылись, да и его собственные глаза округлились. Но надо отдать шерифу должное, он гораздо быстрее ее пришел в себя.
— Я не мог понять, куда вы делись, — проговорил он. — С вами все в порядке?
— Мистер Мэддокс умер. И вы больше не обязаны исполнять договор, шериф. Вы не несете за меня никакой ответственности, и вам не нужно теперь за мной присматривать.
Он проигнорировал ее замечание и пошел за ней, не отставая ни на шаг, хотя и рисковал получить взбучку от своенравной хозяйки.
— Разве вы не слышали, что я сказала? Вы не несете за меня никакой ответственности, шериф. Повторяю вам это еще раз.
Уайатт обогнул стол и подошел к печке.
— Мы обсудим это позже. — Приподняв сковороду, он деревянной ложкой стал мешать лук. — Вам было плохо?
Тяжело и раздраженно вздохнув, Рейчел наконец сдалась:
— Да, мне было плохо. Но теперь со мной все уже в порядке.
— Надо было сразу сказать мне об этом. Не стоит воспринимать все так болезненно.
— Я просто хотела дать вам понять, что к вам это не имеет никакого отношения.
Он бросил на нее взгляд через плечо.
— А вот здесь-то вы как раз ошибаетесь. Срок действия моего договора с мистером Мэддоксом не заканчивается с его смертью. Контракт предполагает, что я буду присматривать за вами и в том случае, если мистер Мэддокс скончается.
— Это не может быть правдой.
— Очень даже может. Договор находится в банке, и у вас есть возможность взглянуть на него.
— Я ничего не знаю об этом договоре. И я должна верить вашему слову?
— Если не хотите верить моему слову, поверьте слову мистера Мэддокса.
Рейчел ничего на это не сказала.
Уайатт нашел тарелки, серебряные вилки и ложки, салфетки. Разложил все это на столе.
— Я долго размышлял обо всем этом, — снова заговорил он, — и вот к какому выводу я пришел. Мне кажется, вы представляете опасность для себя самой. Возможно, что и для кого-то еще.
Ее лицо выразило разочарование, но несколько искусственное, как бы нарочитое. Казалось, она разыгрывает сцену.
— Вы были в Калифорнии актрисой?
— Актрисой? Никогда.
— Но в актерском даровании вам не откажешь.
— Я буду помнить, что вы мне сказали, шериф. Вдруг в Рейдсвилле когда-нибудь откроется театр.
