— Отлично. — Он промыл водой картофельные ломтики, промокнул их полотенцем, выложил на сковороду с луком и прикрыл крышкой. Потом прислонился спиной к буфету и сложил на груди руки.
— Так как же обстоят дела? Вы представляете опасность только для себя или для кого-то еще?
Рейчел почувствовала, что хищные глаза шерифа снова впились в нее.
— Может быть, оба эти варианта имеют право на существование.
Немного подумав, шериф кивнул.
— Вы давно с ним познакомились?
— Достаточно давно.
— Прошу прощения, — сказал шериф, делая паузу. — Любопытство — худший из моих пороков.
— Кто вам сказал это? И из числа каких ваших пороков они выбирали?
— Да… — пробормотал он после небольшой паузы. — Вы можете постоять за себя.
— Мне приходится.
— Не знаю, как это у вас получалось в Сакраменто, но здесь вам точно понадобятся все ваши замечательные качества.
— Хотите знать, как у меня получалось в Сакраменто? Ответ прост — я сбежала оттуда сюда, в Рейдсвилл.
Уайатт не мог не заметить в ее голосе отголосков грусти. Она сказала ему то, что вовсе не собиралась. И уж точно она не собиралась обнажать перед ним свои чувства. Он намеренно сменил тему разговора.
— Вы не спросили меня, как умер мистер Мэддокс, — сказал шериф.
Рейчел наклонилась над столом и взяла в руки чайник.
— Не могли бы вы подать мне еще одну чашку? В моей осталось виски.
Уайатт взял с полки чашку и поставил ее на стол, потом вернулся на свое место и стал ждать, что скажет Рейчел.
— Смею надеяться, шериф, что вами руководят благородные побуждения, — проговорила она, наполняя чаем свою чашку. — Но если взглянуть на дело с моей точки зрения — наш разговор больше напоминает допрос. Или даже суд.
— Замечания приняты.
— Я не спросила вас о том, как он умер, шериф, — сказала Рейчел, — потому что мне известны обстоятельства его смерти. Не важно, что там писали в газетах и какие слова произносились у его смертного одра, я знаю правду.
Уайатт надеялся, что она скажет ему больше, объяснит, что именно она считала правдой. Но Рейчел молчала. Потом она вдруг встала и скрылась в своей рабочей комнате. Через минуту войдя на кухню, она уже держала в руках большую лампу с круглым стеклянным абажуром. Рейчел зажгла ее и поставила на стол.
— Стало совсем темно. Я всегда включаю лампу, когда остаюсь одна.
— С лампой, конечно же, лучше, — сказал Уайатт, нарезая ветчину. Затем он приподнял крышку сковороды, положил туда ломтики мяса и помешал.
— Пахнет вкусно, — проговорила Рейчел, подходя к печке, и протянула руку к крышке, но Уайатт тут же оттолкнул ее руку.
