Осторожно открыв дверь, он вошел в гостиную. Антон Владимирович настраивал приемник, жена беседовала с друзьями, и никто не слышал, что в кабинете надрывался телефон.
— Да… Да… Что? — тревожно переспросил Петренко. Не дослушав, он бросил трубку и закричал:
— Антон Владимирович! У собаки вновь появились симптомы бешенства!
Произошла катастрофа. Рухнуло все красивое многоэтажное здание, возведенное на фальшивом фундаменте, на антивирусе профессора Брауна. Антивирус Брауна оказался всего лишь сильнодействующим тормозящим средством: после одного-двух месяцев болезнь, заглушенная препаратом, вспыхивала с новой силой, и животных вылечить было уже невозможно. Обычные прививки не помогали, вакцины доцента Великопольского не приносили им облегчения, даже наоборот, оказалось, что животные, которым вакцины вводились в кровь, неизбежно погибали.
Первой издохла собака № 11–18. Доцент Великопольский в бессильной ярости наблюдал ее агонию.
Вслед за собакой № 11–18 пали все собаки, кролики, крысы, птицы, которым был влит антивирус или вакцины Великопольского. И невозможно было даже исследовать антивирус — Антон Владимирович не предусмотрительно выбросил пустую ампулку. Остались только разрозненные формулы профессора Брауна, доцент переписал их на всякий случай, — но в этих формулах никто не смог бы разобраться.
Рухнуло все. Тоскливо и пусто было на душе у Великопольского: ведь он так ждал случая быстро выдвинуться. Теперь, когда этот шанс оказался проигрышным, Великопольский окончательно потерял веру в себя, в свои способности.
Обрюзгший, постаревший, он приходил в лабораторию и подолгу сидел, подперев голову руками. Он боялся встречи с Петренко: ему казалось, что тем или иным путем парторг все равно узнает правду.
Но постепенно Великопольский начал успокаиваться. Доцент Петренко был по-прежнему приветлив и внимателен. Казалось, что у него не возникло и тени подозрения: он говорил о вакцинах, ни разу не упомянув об антивирусе Брауна. Никто не догадывался, что Великопольсклй влил препарат Брауна собаке № 11–18. Все знали, что Антон Владимирович долгое время работал над созданием антирабической — против бешенства — вакцины; что ему не удалось в первый раз ее создать. Пусть же думают, что и теперь случилась крупная неудача.
Через месяц он успокоился совершенно, хотя все еще ходил подавленный, с печалью на лице. Ему нравилось сочувствие окружающих, нравилось, что Елена Петровна относится к нему с нежностью и трогательной заботливостью.
