Увидев, как внимательно профессор изучает стальной щит, закрывавший выход из подземного города, Валленброт съязвил:
— Вы решили прогуляться, дорогой профессор?
Браун посмотрел на него так странно, что Валленброт передернул плечами: ясно, что старик сходит с ума.
А профессор, возвращаясь в свою лабораторию, морща лоб, напряженно вспоминал детали.
Степан допытывался:
— Так это, значит, за вторым поворотом? Ага… Лаборатория Гейнца? Это какая? Эн-до-кри-но-ло-ги-че-ская… Так и запишем. А в какую сторону открывается дверь?
Профессор, опустив голову, шел вновь, чтобы узнать, в какую сторону открывается дверь в лаборатории Гейнца, сколько метров длины имеет главный коридор, каким образом снабжаются воздухом вентиляторы, где слышнее всего шум машин…
А Степан тем временем вызубривал все записанное на бумажке:
«Лаборатория вирусных белков Криммеля… Второй коридор, третья дверь. Против двери ниша калорифера, откуда слышен сильный шум мотора. Ниша закрыта медной решеткой. Завинчена винтами».
Он повторял это до отупения, до тех пор, пока не начинал чувствовать, что на всю жизнь запомнил эту проклятую нишу, и сжигал бумажку.
Профессор был исключительно плохим разведчиком, — сведения приходится прямо-таки вытягивать из него. Следовательно, нужно рисковать. Надо исследовать те странные отверстия, которые профессор считает вентиляционными.
Во время отсутствия Брауна Степан подготовился: собрал все обнаруженные инструменты, захватил нож, моток тонкой и прочной проволоки — все могло пригодиться! Поздно ночью он выскользнул из лаборатории л перебежал коридор наискось, к первому тоннелю.
Профессор не ошибся: высоко, почти у самого потолка, действительно темнело отверстие, закрытое решеткой. Невдалеке стояла скамья — подвинуть ее к стене было делом одной минуты.
С замирающим сердцем Степан вывинтил винты на крышке и снял ее. Открылся вход в круглую, очень узкую трубу. Крышку пришлось запрятать в угол, за ящик для мусора.
Степан еще раз прислушался, осмотрелся вокруг, и решительно полез в отверстие. Обдирая ногти до крови, он цеплялся за мельчайшие неровности и полз вперед, с ужасом думая, что ему нехватит сил ни проползти всю трубу до конца, ни вернуться назад.
Степан совсем выбился из сил, когда его руки вдруг ощутили пустоту. Переводя дыхание, он полез в карман за фонариком. Луч осветил длинную трубу с многочисленными заклепками, — она полого поднималась вверх, и по ней свободно можно было двигаться на четвереньках.
