Степан, зажав в руке ампулу, с тревогой наблюдал, как старик складывает в камеру рукописи и препараты, как зажигает термитную свечу и бросает ее внутрь. Захлопнув дверцу, профессор в изнеможении опустился на стул, обхватил голову руками и застонал.
Степан нерешительно подошел, погладил его по плечу. Он не знал, что сказать, как утешить профессора. А старик, раскачиваясь словно от физической боли, шептал:
— Стефан, если бы ты знал, как тяжело быть ученым в стране, где свирепствует фашизм! Как тяжело создать средство против многих, многих болезней, и уничтожить его собственными руками! Невыносимо тяжело чувствовать себя слабым, безвольным человеком, которого могут заставить убивать людей… Я отдал тебе труд всей моей жизни. Делай с ним, что тебе вздумается. Отдавай кому хочешь. Пусть только мой препарат не пойдет во вред людям… И рукописи доверяю тебе. Я сейчас уничтожил целый ряд промежуточных формул, но если ты станешь ученым, настоящим ученым, — ты сможешь восстановить эту главу… Я верю в тебя!
Макс Браун бормотал все тише, тише и наконец умолк. Степан облегченно вздохнул. Нет, он не собирался стать микробиологом. Но в его руках теперь находилась военная тайна, вероятно, чрезвычайной важности. Маленькая ампулка — толщиной в папиросу, длиной в мизинец — хранила в себе то, что не купить ни за какие капиталы: жизнь и здоровье миллионов людей. И решение сейчас может быть лишь одно!
— Макс Максович!
Старик сидел, устремив взгляд в стену. Степану пришлось несколько раз окликнуть его, пока Макс Браун не повернул к нему головы.
— Профессор, — Степан оглянулся и, понизив голос, сказал. — Нам надо бежать!
Браун непонимающе посмотрел на него и машинально повторил:
— Да, да… Надо бежать… — но сейчас же опомнился. Бежать?! Нет, отсюда не убежишь!
— Макс Максович, убежать можно! — заволновался Степан. Надо исследовать все закоулки. Я этого не могу сделать. Пойдите к шефу — вы говорили, что на стене его кабинета, висит карта, наверное это план подземного города. Посмотрите, возможно вы сумеете найти какой-нибудь тайный выход… Выходы должны быть.
Профессор растерянно взглянул на Степана, встал и направился к двери. Шнурки у него развязались, Браун наступал на них и спотыкался.
Степан догнал старика, застегнул его пиджак, завязал шнурки, потом взял за плечи и посмотрел в глаза:
— Макс Максович! Так надо! Надо для людей!
Глава VII
Человек человеку — друг!
Отныне профессор ежедневно отправлялся на разведку. Он заходил в лаборатории, осматривал все закоулки, выстукивал стены, пытался засунуть свою трость в каждое отверстие, — вообще, вел себя столь необычно, что это привлекло внимание его коллег, и, в первую очередь, Валленброта.
