— Кажется, опять кто-то родственников ищет?
— Ложитесь быстрей, Григорий Константинович, да не туда, не туда, а то в прошлый раз я вас с трудом отклеил от этой женщины.
— Карты, карты спрячьте.
— Мы их сюда, под дедушку.
Наступила мертвая тишина.
Остап громко кашлянул и повернул к выходу.
— У вас там, знаете, покойнички слишком разговорчивые, — сказал Остап зевающему служителю.
— Льду маловато, вот гады и оттаивают.
— Большевики?
— А как же, самые стойкие.
После морга мы передислоцировались в центр — но и здесь нас поджидала неудача.
Навстречу нам двигалась толпа ошалелых зевак. Они явно сопровождали какое-то шествие.
— Ну все, кранты, нас опередили, — сказал Остап грустно-грустно. — Ленина поймали.
— Посмотрим, а?
Усиленно работая локтями, животами, головами, коленями и языками, мы кое-как пробились к цели.
Но Ленина так и не увидели — ни живого, ни мертвого, ни полуживого, ни полумертвого, ни настоящего, ни фальшивого.
Ядром всеобщего внимания была свирепого вида псина, восседавшая в черном лакированном открытом английском автомобиле.
— Какая это порода? — спросил я Бендера с восторженным придыханием.
— То ли буль-буль-муму, то ли муму-буль-буль, точно не помню.
— Как вам не стыдно, молодой человек! — атаковала Остапа ближняя старушка с растрепанным ребристым зонтиком, используя сию принадлежность на манер легкого меча. — Как не стыдно! Не узнать знаменитейшую ищейку Тгефа!
Блокируя обеими руками вялые удары зонтика, Остап вежливо поинтересовался:
— Теперь все столичные собаки будут разъезжать в автомобилях?
Зонтик активизировался, несмотря на потрескивание каркаса.
— У Тгефа особое задание!
— Смущать нравственность законопослушных граждан?
— Ленина вынюхивает, Ленина, гегманского гезидента.
— Бабусь, а чего псина бабочку на шею нацепила? Траур по рухнувшему абсолютизму?
— Это пгезент самого Кегенского Александга Федоговича!
— Понятно, больше вопросов не имеем.
Мы втиснулись в спасительную толпу, которая могучей волной отнесла от нас чересчур бойкий зонтик и чересчур осведомленную старушку.
— Нам бы такую транспортную единицу, Остен-Бакен, сказал мечтательно Бендер, оправляя подмятые любопытствующей стихией одежды. — Мы бы Ленина из под земли достали.
— Да, ноги уже отказываются маршировать.
— Спокойно, еще пара переходов — и будет объявлен бивак, с женщинами легкого поведения, струнной музыкой и холодной сладкой простоквашей.
Но вместо простокваши нас засосал очередной уличный водоворот.
