— Да, тут на днях родственничек по материнской линии к нам нагрянул. Стюардом работает на пароходе. Манеры — тихий ужас…
— Не судите и судимы не будете… Утюг — оружие павших и обездоленных… На блюдечке, говоришь?
— С голубой каемочкой…
Наша подготовка к дебютному грабежу прошла успешно.
Я старательно, на два слоя, выкрасил в ужасающий черный цвет утюг, а на гладящей поверхности вдобавок изобразил белый отвратный череп и вывел под ним славянской вязью алый девиз: «Анархия — мать порядка!»
Бендер усиленно питался, доводя нашу смирную кухарку до кипения.
— Что я, готовлю почтенному семейству али солдатской роте?
— Сирота переживает кризис, — успокаивал ее мой психоаналитический родитель, зачитывающийся Фрейдом. — С помощью пищи он компенсирует потерю отца и преодолевает комплекс отверженного.
Бендер усиленно тренировался в беге, лазанью по заборам и прыжкам с крыши на дрова, будоража соседей.
Особо нервные грозились сжечь флигель.
Мой родитель не пытался их урезонить, а запасся противопожарным инвентарем.
Я же не мог до самого выхода на дело налюбоваться шедевром рук своих — анархо-синдикалистским утюгом.
Стояла тихая безлунная ночь.
Вручив Остапу «фигуру устрашения», я перекрестил сначала утюг, потом дерзкого отважного юношу и засел в одуряюще пахнущих кустах, покрытых свежей листвой.
Во мраке у крыльца слабо прозвенели четки отмычек, скрипнула податливо дверь.
А минут через пять, прорвавшись сквозь кусты, я удирал, как обезумевший заяц, — от крика, света и провала самонадеянного Бендера, возомнившего себя Робин Гудом, Стенькой Разиным и Емельяном Пугачевым в одном лице.
«Ближе к телу, как говорит Мопассан».
О.Б.
Эта сука вся в розовом.
Давай-давай!
А перед — обедом обязательная порция Мопассана а ля франсе.
Клянется, что любит.
Тварь ненасытная.
Утю-тю-тю.
Мой маленький.
Еще, еще!
А после — холодная телятина, красное вино и Мопассан.
Корова худосочная.
Так! Так!
Мопассан.
Шлюха оручая.
А-А-А-А!!!
О-О-О-О!!!
Ты не будешь, котик, скучать без своей киски?
Брысь!
А теперь- сюда, сюда!
И Мопассан.
Надо же было этому сифилитику Ги Де столько томов напакостить.
Библия дебелых самок.
Ну! Ну! Ну!
Гнида неуемная.
Так — или примерно так(за лексический подбор не ручаюсь, но правильность эмоции гарантирую) отзывался о достойной мадам Гольцевич (как-никак — зубной техник высшей квалификации с работой по золоту и платине), Остап Бендер появившийся у нас через месяц после того — излишне самонадеянного акта грабежа, одетый с иголочки, по последнему крику местной бульварной моды, с золотыми рифлеными запонками на безжалостно накрахмаленных манжетах и с рубиновой заколкой на контрабандном парижском галстуке. Выглядел он на три, с натяжкой на четыре года старше своих безусых лет и уже по-мужски басил и держался вальяжно и раскованно, как преуспевающий маклер или фортунистый бильярдист.
