В двухэтажной школе на окраине города обживалась разбитая за проливом часть. Люди в рваных окровавленных гимнастерках бродили по коридорам, тупо разглядывая девчонок, прибывших с радиокурсов. Девчонки старались не показываться в коридорах. С первого дня лейтенант Ремезов загнал их наверх, в угловой класс, и они продолжали осваивать аппаратуру.
Вместо разбитых и брошенных при отступлении машин в ограде школы стали появляться новые, с еще не облупившейся краской и целыми стеклами.
— Нет, вы посмотрите, посмотрите! — Верочка залезла коленями на подоконник. — Нашу машину пригнали!
— Все они здесь наши, — Зинка достала из нагрудного кармана огрызок сухаря. — Гробы на колесах…
— Опять ты, Верочка, ерунду городишь, — Наташа щелкнула тумблером и метнула в Зинку карандаш; он отскочил от Зинкиной спины и покатился по залитому солнцем полу к дверям.
— Стал бы лейтенант крутиться у чужой машины — вон, и шоферу что-то выговаривает…
— Интересненько, — Наташа вылезла из-за стола и подошла к соседнему окну. Внизу размашисто цвела сирень. Лейтенант Ремезов стоял на подножке. Машина задним колесом раздавила куст сирени — он торчал из-под шины застывшими фиолетовыми брызгами.
— Замаринуют нас в этой коробочке, — Зинка дохнула в затылок Наташе. — И никуда не денетесь… Окошко, и то зарешечено, чтобы не сбежали…
— Ноешь-ноешь, как зубная боль! — Верочка спрыгнула со своего подоконника. — По-моему, очень даже приличная будочка, вместительная; вот еще бы ее покрасить в нормальный цвет…
Кто-то бухнул в дверь класса. Девчонки бросились к столам, застыли.
Дверь с треском распахнулась, и, прихрамывая, вошел майор. Склонив к плечу забинтованную голову, уставился ошалелыми глазами на доску, исписанную мелом, и вдруг, дергаясь всем телом, начал длинно и связно материться.
Девчонки стояли навытяжку, а он смотрел только на доску и лишь замолкал на мгновение, чтобы набрать побольше воздуха и вновь нести по матушке.
Он затих внезапно, помотал головой, вцепился пальцами в небритые щеки и, пригнувшись метнулся к коридор, волоча ногу. В открытую дверь было слышно, как он уходит, припрыгивая, а потом с лестницы снова донесся его зычный голос.
— Господи, лучше сразу, чем так мучиться, — Зинка пересекла комнату, стала закрывать дверь. Одна из створок никак не вставала на место.
— Говорят, отходят со временем, — Наташа села за стол, щелкнула тумблером, взяла наушники.
Зинка стояла у двери. В ее руке чернел сухарь.
