— У кого жалобы, ребята? — Глаза Петра, разбитого усталостью, казалось, были со слезой.
Капитаны и прапорщики яростно повернулись к рядам.
— Нет жалоб! — пошло нестройно.
— То добро! Работы будет много, ребята. Надо одолеть Эреншильда. Сейчас пойдем в третий раз. Не одолеть никак нельзя. Сия баталия — почитай, Полтавская — только на воде! Понятно?
— Как не понять? — солдаты приободрились. — Дадим Эреншильке огоньку! Возьмем на абордаж!
Петр загляделся, блеснул улыбкой, сужая глаза.
— Господа капитаны! Извольте выдать людям по тройной чарке водки! Хвалю за службу, ребята!
— Рады стараться, господин первый бом-бар-дир! — гаркнули бодро, все разом.
Заводя руки за спину, Петр поднял лицо, смотрел немигающе, тепло и строго.
На галерах долго стояли не шелохнувшись, устали не дышать. Сбоку подошла лодка, на носу Апраксин. Петр повернулся, взглянул пустыми, словно незрячими глазами. Спросил не то сердито, не то участливо:
— Пошто флот бросил?
Генерал-адмирал щурил на царя слезящиеся от солнца и старости глаза.
— Знаю! В лоб не возьмем! — Петр повернулся к солнцу сверкнувшими яростью глазами.
— Петр Алексеич, надобно приналечь на фланги… Они теперь сильно выдались вперед. Перекрестный огонь неприятеля собьем вдвое — по своим стрелять не станет. Да и откладывать дело не следует — швед вымотан до предела.
…Третья атака началась люто. Начальники отрядов и отделений обнажили шпаги и стояли на носах кораблей под градом ружейного огня. У пушек грозно изготовились усатые гренадеры — терпеливо поджидали дистанцию. Чадно дымили фитили. Сплошная масса галер медленно раскололась надвое и яростно пошла на фланги шведской эскадры.
Передние суда неслись все быстрей и быстрей, Петр это видел по тому, как чаще и чаще вскидывались весла; по тому, как резко стала истаивать зеркальная полоска воды между фронтом кордебаталии и нестройным полумесяцем шведских кораблей.
На «Элефанте» стали отводить стволы пушек с первых галер: ядра могли поразить свои фланги, которые еще теснее сомкнулись вокруг фрегата. Царь посветлел. На миг оторвал глаз от подзорной трубы, словно смакуя увиденное, — и снова вжал медный окуляр в глазницу.
В это время пушки прорвавшихся галер сначала справа, а потом слева полыхнули плотными синеватыми клубами. Неслышно блеснули мушкетные залпы — пули рванули вокруг шхерботов серебряную чешую воды.
Под заслонами порохового дыма на правом фланге сразу был окружен шхербот «Флюндра». Пушкарей деловито и быстро отогнали и перебили мушкетным огнем. Забросив с галер планширы, гренадеры густо полезли на высокий борт, ругаясь и рубя шпагами. Оставшуюся команду перекололи молча, зло; раненых безжалостно побросали за борт. Шведский прапорщик — суетливый и маленький — был зарублен тут же, у борта, — он хотел броситься в лодку к матросам. Потопили и лодку, грохнув по ней в упор из предельно наклоненной неприятельской пушки.
